Здравствуй, 1985-й
Шрифт:
Интересно, какое преступление она хотела на меня навесить?
Выходим из вагона и идём на остановку. Хотя рано ещё, автобусы редко ходят, троллейбусы тем более. Нам нужен троллейбус номер пять, но он уехал перед носом! Видит же водитель, что люди идут с поезда, и всё равно уехал. Хотя не факт что мы туда бы влезли! Одновременно пришло аж три поезда утром, и народу набивается в транспорт до предела. Хм. Оглядел остановку и вижу, около здания почты поодаль стоят машины и к ним идут люди с поезда. Таксисты вокзальные, не иначе. И не вытравить
— Шеф, нас всех до Студа довезёшь? С вещами, — обратился я к водителю волги.
— Вас же пятеро, — посчитал он нас.
— Мы худенькие, поместимся! — уговариваю я.
В будущем меня бы не повезли, но я помню и свое студенческое прошлое, и больше народу набивалось, и ничего, везли.
— Чирик, и поехали, — называет цену таксист и я понимаю, что он реально охренел. Тут ехать на рубль по счётчику. Ничего себе накрутка в десять раз. Я уже набрал воздуха, чтобы отказаться, а потом решил поторговаться:
— Пять рэ! Вам работы на пятнадцать минут же, ещё успеете вернуться сюда и кого-то взять.
— Восемь! — сбрасывает цену водитель.
— Шесть! — показываю я в руках две трёшки.
— Семь, и ни копейкой меньше, — ещё чуть-чуть уступает дядька.
— Толя, поехали, я половину заплачу, — влез в торговлю Аркаша!
Он плохо спал на боковой полке, его длинные ноги свешивались сверху, что мешало идущим за кипятком. Зато бабуля наградила его по-царски! Дала ему упаковку гематогена. Аркаша вежливый парень, сказал спасибо, и гематогенку зажевал в одну харю.
Вот зла сейчас на него не хватает! Куда он лезет в разговор. Гм. Чё это я раздухарился с утра? Не иначе, проводница завела. Надо ехать за семь рублей, это лучше чем час терять и ехать как селёдки в бочке.
Доехали реально за пятнадцать минут, я засекал. Причём до общаги, а не до конечно остановки, от которой ещё шуровать с километр. Идём по комнатам, я сразу оккупирую душ, а потом заваливаюсь опять спать.
Будит меня стук в дверь. Открываю глаза, соседа нет. Нехотя встаю. Открываю дверь, как был в трусах — семейниках — ношу только их, чтобы не повредить будущему потомству перегревом, и плевать на моду и как я выгляжу. Семейники — это удобно. И дешево. Дверь открываю настежь — передо мной стоит девица с таким брезгливым и одновременно барственным выражением лица, что невольно хочется поклониться в пояс.
— Штыба Анатолий, — официально начала она видимо заранее заготовленную речь, но увидев меня в одних труселях, взвизгнула. — Ой. Ты голый! Немедленно оденься! Кто разрешал?
— Я у себя дома, и да, я Штыба. А вам бы, девушка, не мешало тоже представиться, и изложить суть вашего дела ко мне, желательно письменно, в трех экземплярах, чтобы не травмировать психику себе созерцанием моего бренного тела, — бурчу я, надевая джинсы и футболку.
— Ну, ты хам! — оскорбила незнакомка, и злорадно попыталась запугать. — Ничего! Мы из тебя всю дурь выбьем и сделаем человеком.
Мне наезд не понравился, и я хмуро уточнил хорошо поставленным сержантским голосом:
— Вы бы представились для начала, мадам! Имя, фамилия, отчество! Звание, в какой части служите? Где находятся ракетные установки?
— Сдурел? Какое звание? Ирина Моклик я, — заканчивай дурить и слушай, — недовольно фыркнула она.
— А по отчеству вас как? Простите, — не собирался выпускать переговоры из рук опытный в конфликтах я.
— Это не важно, можно без отчества, — отмахнулась она, но была тут же перебита мной:
— Всё-таки хочу обращаться к вам по имени-отчеству! Как ваше отчество?
— Не важно!
— И всё-таки? Ирина…
— Франтишковна! — разозлилась она, наконец.
О как! А дама у нас полька, по папе уж точно.
— Так вот! Ирина… Ирина Моклик. Для чего я вам понадобился неодетым? — решаю «проигнорить» сложное польское отчество, и называю мадам по имени и фамилии.
— Франтишковна! Ирина Франтишковна для тебя всегда, — заорала в голос возмущённая игнорированием отчества визитерша.
— Ира, что за крики! — раздался приятный мужской баритон в коридоре.
— Он меня по отчеству не хочет называть и голый! — истерично, но уже вполголоса, невнятно, выразила свои претензии девушка.
Молодой парень, чуть может постарше меня и повыше, одет в рубашку со значком ВЛКСМ, смотрит на меня одетого из коридора и не понимает суть претензий.
— Ира! Что за барственность? С чего ему называть тебя по отчеству? Ты начальница ему? Или ты бабуля преклонных лет?
— Прикольных, — поправил я парня, сдерживая смех.
— Или ты бабуля прикольных лет? И где он голый? — купился на мою поправку парень. — Тьфу. Чего ты тут путаешь меня? Устроили балаган! Крик на весь коридор.
— Слышь! Ты ещё раз около нашей двери плюнешь, будешь своей рубашкой полы тут мыть! Понял?
А вот и Бейбут подоспел, с булочками в руках, и ему явно не понравился ни ор на меня, ни плевок на пол от комсомольца, а тот реально плюнул.
— Ты ещё кто? — удивился комсомолец.
— Я спросил, понял ты или нет, а кто я, сейчас поясню, — Бейбут оттолкнув бедром полячку, зашёл в комнату и освободил руки от покупок.
А злой Бейбут и свободные руки это что? Правильно, извилины у него работают только в одном направлении, и это направление — физическое насилие. Поэтому я соседа тормознул и сказал.
— Предлагаю начать заново! Все набрали воздух в лёгкие, и, выдыхая, скажем Оммммм. — Это дыхательная гимнастика из йоги такая, — пояснил я.
— Омммм, — послушно выдохнул Бейбут, а гости просто молчали.
— Я Штыба Анатолий, а это Бейбут Казах, мой сосед по комнате. Девушку я знаю — Ирина Франкинштейновна, а вы товарищ кто?