Здравствуй Ангел, здравствуй Бес
Шрифт:
Миссис Бэкстридж, однако, приспособила эти самые костюмы для наших путешествий по канализации.
Когда наш путь по трубе завершался, и мы оказывались в комнате прачечной, костюмы мы снимали и укладывали в специальный ящик. Там они обрабатывались и очищались, проходя полную дезинфекцию. Мы же тем временем переодевались и направлялись работать.
Прачечная была старой. Открыла её в давно забытые времена бабка миссис Бэкстридж, некая Бэлла Вэйд. На фасаде здания в своё время висел даже лозунг, выцветший от времени: «Отбели бельё у Бэллы». Ужас, не правда ли?
Снаружи внешний вид приёмной прачечной кое-как поддерживался
Первый – это история о мальчике Паше, которую знал весь приют, и о которой всегда если и говорили, то только шёпотом.
Мальчик Паша также как и все мы работал в прачечной, но был он не простым ребёнком, а удивительным, поскольку совершенно не боялся гнева миссис Бэкстридж. И вот однажды, он устал терпеть её издевательства и решил рассказать всё людям. Он сбежал из приюта и отправился в полицию. Но миссис Бэкстридж успела перехватить отчаянного мальчугана по дороге и утащила обратно в подвал прачечной. Что стало с Пашей дальше, никто так и не узнал. Но вот кто был в подвале в тот день, кроме миссис Бэкстридж знали все.
Отсюда вытекал второй довод, всегда приводимый миссис Бэкстридж и этот довод заставлял всех нас дрожать от ужаса. Это был старый сторож прачечной, мистер Крюмский.
Это был страшный тип. С виду он даже не был похож на человека. Большая часть его тела, была заменена протезами и всевозможными имплантами. Его внешний вид наводил на детей самый настоящий ужас. Так что главным оружием миссис Бэкстридж по большому счёту был страх.
Пугала она нас и очень жуткими историями о том, что мистеру Крюмскому, бывшему ветерану той страшной ядерной войны и по совместительству сторожу прачечной для нормального существования просто необходима свежая детская кровь. Молодая, живая кровь, то есть наша. Она говорила, что именно благодаря этой самой детской крови старый солдат всё ещё способен жить, и что только детская кровь поддерживает в нём жизненные силы. Мы же в свою очередь тряслись от страха при виде жуткого андроида по имени Герри Крюмский.
Рассказывали, что во время войны он оказался в самой гуще событий, и только чудом ему удалось спастись. В бою он потерял руку и получил множество других ранений. В госпитале врачи списали его со счетов, утверждая, что его дела совершенно безнадёжны. В результате он едва не умер, но чудом провидения выжил. И хотя больше половины его тела заменили на искусственные импланты, он не сдался, а выйдя из госпиталя ещё в течение нескольких лет обучал и тренировал новобранцев для военных подразделений, пока вовсе не стал плох и, в конечном счёте был вынужден уйти в отставку.
После увольнения из армии, он долгое время ничем не занимался. Постоянно торчал в барах, где попросту напивался и дрался со всеми подряд.
Но однажды возвращаясь из бара, он заметил, как двое крепких хлопцев зажимают в тёмном переулке какую-то даму с ребёнком. Они угрожали ей расправой и пытались отобрать сумочку. Крюмский хоть и был пьян, но военный долг всё же возобладал над его затуманенным сознанием. Он быстро раскроил головы мерзавцам, а спасённая им дама оказалась миссис Бэкстридж, тащившая в подвал мальчика по имени Паша.
Крюмский предложил проводить бедную женщину с ребёнком до их жилища. Что там тогда случилось в подвале этой чёртовой прачечной? Куда пропал несчастный мальчик Паша? И почему после всех этих событий мистер Крюмский стал работать на миссис Бэкстридж сторожем? Этого никто так и не знал.
Сказать по правде, охранять в прачечной было совершенно нечего, разве что её страшные секреты. Оборудование, которое расхваливала своим клиентам миссис Бэкстридж, существовало лишь в её фантазиях, а выручку она каждый вечер отправляла в креп-блок. Это специальный индивидуальный контейнер, предназначенный для хранения и транспортировки чего-либо ценного. Каждый вечер к прачечной подъезжала специальная машина и при помощи установленного в виде трубы в прачечной устройства, контейнер отправлялся в её лоно. Его словно засасывало мощным потоком ветра. В одно мгновение контейнер исчезал из виду. Утром машина приезжала вновь, и контейнер возвращался обратно.
Поскольку присутствие мистера Крюмского в прачечной было больше символическим, нежели надлежащим, он нашёл себе нехитрое занятие. Каждый вечер после окончания рабочей смены, когда все мы облачившись в столь ненавистные костюмы уползали по трубе, а миссис Бэкстридж закрывала свою лавочку и пешком отправлялась в приют, мистер Крюмский заваривал себе крепкий кофе, доставал из старой коробки толстую и крепкую сигару и включал свою любимую музыку в стиле регги на непонятном плоском устройстве. Затем он передвигал огромный стол в приёмной подальше от окон, опускал тяжёлые жалюзи, и начиналась его личная церемония.
Сначала он выпивал кофе, делал несколько глубоких затяжек сигары, откинувшись на спинку крепкого кресла из старого дуба, обитого протёртой кожей. Когда его голова затуманивалась от табачного дыма, он поднимался и шёл к огромному столу. Вот там-то и начиналось всё самое интересное.
Усевшись на стол, мистер Крюмский по очереди отстёгивал свои ноги, так как обе они были некогда ампутированы из-за надвигающейся гангрены. Отстегнув протезы, он разбирал их основные механические компоненты и начинал бережно протирать и смазывать. То же самое он проделывал и со всеми своими остальными протезами.
Сырость, что царила в подвале прачечной, очень плохо сказывалась на состоянии искусственных частей его тела. Эту процедуру мистер Крюмский проводил практически каждый вечер. Со стороны это выглядело весьма печально, хотя в его положении это было скорее в порядке вещей. А вот для обычного, нормального, ну в смысле вполне здорового человека данные деяния смотрелись весьма и весьма необычно, если не сказать больше.
Вы только попробуйте себе представить картину того, как человек разбирает себя по частям, чтобы почистить, смазать детали, подкрутить там что-то. Ну, очень «приятное» зрелище. Не правда ли?