Здравствуй, комбат!
Шрифт:
— Простите, пожалуйста, я правильно понял фамилию старшего лейтенанта: Косовратов?
— Правильно.
— Имени и отчества не знаете?
— Сергей Витальевич. Прошу прощения за нескромный вопрос: почему он вас интересует?
— Собственно, интересует меня не столько он, сколько его родители.
Капитан внимательно посмотрел на меня, прикидывая что-то в уме, всего вероятнее — возраст. Сказал:
— О родителях, к сожалению, мне ничего не известно. Слыхал, что отец погиб в сорок третьем не то на Дону, не то на Донце… Нет, подробностей не знаю…
Бывает, что прошлое, повинуясь какому-то внезапному толчку извне, широко распахивает свои ворота и мы существуем как бы в двух измерениях сразу… В лицо мне ударил ледяной ветер, косой снегопад закрыл горизонт, сквозь вой пикировщиков и визг стальных болванок я услышал приглушенный голос командира дивизии: «Получен приказ на отход…» И снова — шелест предосеннего леса и стук дятла. В первое мгновение я испытал чувство невыразимой грусти — сын войны, никогда не видевший отца… Могила, оставшаяся в расположении немецкой танковой армии… Потом меня захлестнула волна теплой благодарности к той девчонке, к той медицинской сестре Ирине Озолиной. Значит, свято несла она любовь своей юности, значит, помнила комбата, даже в незарегистрированном, «под честное слово», браке сберегла сыну фамилию отца, не дала умереть его памяти и его роду! И я чуть не сказал вслух: «Здравствуй, комбат!…»
Но вслед за этим снова пришла грустная мысль: неужели и внуки твои, комбат, будут еще носить военную форму?…
1957 — 1968