Здравствуй, лето... и прощай
Шрифт:
Родители хотели знать все подробности нашего путешествия, но я представил им сокращённый отчёт, опустив проступок Сильверджека. Потом я задал вопрос:
– Папа, мы встретили человека, который ловил рыбу, и у него был астонский акцент. Он вошёл в устье, и мы направились следом, чтобы выяснить, кто он, но нас туда не пустили. Что может делать астонец возле нового завода?
Отец улыбнулся с разочаровывающей непринуждённостью; похоже, у него было хорошее настроение.
– Он может там работать, Дроув. У нас есть несколько беженцев – это люди, которые родились в Эрто, но жили в Асте, когда была объявлена война, и которым удалось выбраться оттуда до того,
Некоторые из них жили в Асте с детства, но им всё равно пришлось бежать, иначе бы их арестовали.
– Они потеряли всё, что у них было, – добавила мать. – Вот какие злодеи эти астонцы.
Глава 8
На следующее утро после завтрака я отправился на набережную. За последние несколько дней яркий солнечный свет сменился лёгкой туманной дымкой, которая предшествует наступлению грума, но, тем не менее, день был прекрасный, и я втайне надеялся, что он пройдёт без каких-либо чрезвычайных событий. Морских птиц было меньше, чем обычно; большая их часть уже улетела на север, чувствуя приближение грума. На рыбном рынке было не слишком оживлённо, но я ненадолго остановился, чтобы понаблюдать за аукционистом, Продающим разнообразный улов. Скоро, когда начнётся грум, день уже будет недостаточно длинным для того, чтобы распродать весь улов, и аукцион будет затягиваться до поздней ночи.
Постоянно приходилось иметь в виду, что Парламент, с его ненасытной жаждой контролировать все и вся, не упустит своего, установит определённые квоты, и в итоге половина улова сгниёт на каком-нибудь заброшенном складе.
Рядом с рынком стоял монумент в честь какого-то давно забытого события.
Я никогда не понимал страсти Парламента к возведению монументов в честь самых незначительных событий или персон, но обелиск в Паллахакси служил отличным местом встречи. Облокотившись на ограждение, спиной ко мне, стояли Вольф, Лента, Сквинт и Кареглазка. Внезапно у меня перехватило дыхание.
– Привет, – сказал я, подходя к ним сзади. Вольф и Лента, естественно, не обратили на меня внимания, поглощённые какой-то сугубо личной беседой, но Сквинт обернулся и следом за ним Кареглазка.
Кареглазка слегка улыбнулась, а Сквинт сказал:
– Привет. Все готовы?
– Готовы к чему?
– Мы же собираемся поймать этого вонючего шпиона, верно? Выследить и поймать.
– Это не шпион, – сказал я и рассказал ему о том, что говорил мой отец, но он не желал со мной соглашаться.
– Ладно, – сказал он, – мы всё равно собирались прогуляться вокруг Пальца, так что можно будет заодно и пошарить вокруг.
Вольф небрежно обернулся, впервые заметив моё присутствие.
– Как хочешь, – сказал он. – Мы идём. Пошли, Лента. – Он взял её за руку, и они двинулись прочь.
– Пошли, Дроув, – сказал Сквинт, и, поскольку я не знал, что собирается делать Кареглазка, и, естественно, вовсе не хотел оставаться в стороне, то пошёл за ними.
Дорога к Пальцу идёт вдоль края гавани, прежде чем начать плавно подниматься, углубляясь в густой лес. Мы поднялись в тень деревьев, где дорога превращалась в тропинку. Несколько лоринов наблюдали за нами из ветвей и в своей обычной манере предупреждали нас криком каждый раз, когда мы приближались слишком близко к опасному дереву анемону, пожирающему людей, распространённому в этих краях. Некоторые говорят, что сначала это была водяная тварь, но в результате бесчисленных отливов и грумов она приспособилась к жизни на суше и теперь населяет большую часть прибрежной зоны. Оно намного больше, чем
Вольф остановился, глядя вниз на гавань, все ещё видимую сквозь деревья.
– Смотрите! Там, внизу, та лодка с жёлтой рубкой! – Он показал в ту сторону. – Это та самая лодка, о которой я вам говорил. Та самая, которую они используют для контрабанды!
Мы сошли с тропинки и направились между деревьями к краю утёса, который обрушивался неподалёку водопадом громадных валунов к голубой воде далеко внизу. Мы увидели, как из рубки появилась фигура, прошла на нос и начала вытаскивать якорную цепь.
– Это Сильверджек, – с благоговейным трепетом прошептал Сквинт. – Сильверджек – контрабандист!
Вольф обернулся с видом человека, который уже достаточно увидел.
– Помнишь, что я говорил, Дроув? Он взял Ленту за руку, и они направились обратно к тропинке.
Мы с Кареглазкой молча шли сзади, а Сквинт носился вокруг нас четверых, не в силах скрыть своей радости.
– Сильверджек – контрабандист, – распевал он снова и снова, пока Лента грубо не велела ему заткнуться.
Я смотрел на Ленту и Вольфа, которые шли впереди, рука об руку, склонив головы друг к другу и тихо переговариваясь. Лента была одета в короткое платье, которое демонстрировало её, без всякого сомнения, хорошенькие ноги, и я обнаружил, что смотрю на обратную сторону её коленок.
– Лента очень красивая, правда? – спросила Кареглазка.
Я все испортил. У меня была прекрасная возможность превознести до небес внешность Кареглазки за счёт Ленты, но у меня не хватило духу.
– Нормальная девчонка, – пробормотал я.
– Тебе нравятся высокие девочки? Я бы хотела быть такой высокой, как Лента.
Я повернулся, чтобы взглянуть на неё. Она улыбалась мне своими чудесными глазами, и на щеках её появились знакомые ямочки. Я поколебался.
Думаю, я уже собирался сказать, что мне нравятся девочки, которые выглядят, как Кареглазка, но Вольф в ту минуту умолк и мог нас услышать.
– Они строят там внизу пристань, – сказал он. – Смотрите.
Мы обогнули оконечность мыса. Тропинка извивалась вдоль самого края скалы. Далеко внизу работали люди – рыли землю, погоняли локсов, тащивших гружённые булыжниками телеги, долбили кирками поверхность скалы.
– Там глубоко, – заметила Лента. – Вероятно, потребовалось громадное количество камней, чтобы построить эту дорогу. Зачем всё это нужно?
Вольф молчал. Он не знал.
– Когда наступит грум, они не смогут проводить большие рыболовные суда в устье, к новому заводу, – объяснил я. – Когда построят пристань, то смогут где-то разгружаться; затем можно будет доставлять рыбу на завод с помощью запряжённых локсами телег. Можно будет даже построить рельсовый путь. Там, в море, – показал я, – канал Паллахакси, который выходит прямо в океан. Там никогда не бывает мелко, даже во время грума, так что суда всегда могут подходить с той стороны, прямо к этой пристани.
– Я все знаю про канал, – сказал Вольф.
– Смотрите, – воскликнула Кареглазка.
Светлая голубизна моря была нарушена в нескольких местах коричневыми, в белой пене, пятнами выступающих камней, которых не было ещё вчера. Уровень моря быстро понижался – вскоре грум будет здесь.
Мы начали спускаться по откосу с Пальца, и деревья вокруг стали реже; под нами простирался сельский пейзаж. Вольф и Лента с серьёзным видом начали обсуждать цели экспедиции, словно это имело какое-то значение.