Здравствуй, Мурка, и прощай!
Шрифт:
– Легенда... – невесело вздохнул Капрон. – Вмазаться бы, на душе тошно...
«Мурка, Маруся Климова, прости любомого...» Мурка его не любила. Нет, не любила. Но ведь он-то ее любил. И хотел, чтобы она его простила. Жаль, что все так получилось. Но у него тогда не было выбора. Он должен был спросить с нее за измену. А ведь она реально ему изменила. С ментом спуталась, спала с ним. Вроде бы все правильно он сделал. Но все равно кошки на душе скребут. Уколоться бы и забыться...
– Вмазаться? Не вопрос... Штопор!
Анисим кликнул своего человека, и тот подогрел их отличным кокаином. Порошок запудрил
В кабаке собрался весь цвет воровского братства. Братья-славяне, пиковые. Были и воры-скороспелки – «апельсины», с которыми приходилось считаться, поскольку на воле они имели большой вес. Были и просто бандитские авторитеты, чья сила и возможности не вызывали сомнений. Много людей, но Капрон мало кого из них знал лично. Шутка ли, тринадцать лет за колючкой. Для «нового» времени – целая вечность.
Он сел, когда Горбачев только-только начинал свою чертову перестройку. Совдепия, затравленные жизни, совки. «Цеховики» и барыги носа из своих нор не показывали. А если и гуляли, то так, чтобы о том никто не знал. КГБ их гноило, ОБХСС, да и братва покоя не давала. А сейчас все по-другому. Союз уже давно гикнулся в тартарары, партия загнулась. И деляги уже давно выползли из своих нор. Теперь они банкиры, бизнесмены, хозяева жизни. Живут в роскошных замках, ездят на «Мерседесах», топчут отпадных красоток. Было время, братва их нещадно гоняла. Но сейчас, говорят, нувориши обнаглели. «Красными крышами» обросли, на воров с прибором кладут. Более того, особо крутые деятели воров на прикорм берут – типа на цепь сажают, чтобы на братву, как псов, спускать.
Да и сами воры обмельчали. Всем красивую жизнь подавай. Чем больше у тебя денег, тем больше тебя уважают. Чем круче тачка, тем больше почета. И на баб немалый спрос. У каждой записной красотки свой ценник. И чем дороже у тебя телка, тем больше стоишь ты сам... И свой дом вору иметь можно, и семью, и на бизнес конкретно заморачиваться. И чтобы не потерять свой статус, в тюрьму садиться вовсе не обязательно. Да что там бабы, бизнес и тюрьма, если даже с ментами якшаться можно. Беспредел, что и говорить. Но Капрон понимал, что ему придется привыкать к такой жизни. Да и не так уж это и плохо – иметь много бабок. И дом, чтобы хороший был, тоже не хило. А жениться... На Мурке бы он женился... А на другой... Это вряд ли...
– Капрон! – легонько тронул его за плечо Анисим. – Базар к тебе есть...
Он отвел его в небольшой отдельный кабинет, где за пустым столом восседал старый, известный на всю страну законник. И кличка у него знатная, блатная. Жужу. По определению, уважаемый ворами человек. И с ним еще два молодых, но уже успевших прославиться вора из московской общины.
– Ну, здравствуй, Егор Васильевич! – стоя поприветствовал его законник.
И его спутники поднялись в знак уважения. Так же поздоровались.
– Наслышаны о тебе, ждем не дождемся...
Законник показал ему на свободный стул.
– Разговор к тебе есть, Капрон...
– Слушаю.
– Долго говорить не буду. Сам понимаешь, нельзя от людей отрываться, – кивнул в сторону общего зала законник. – За зоной ты смотрел достойно, отзывы о тебе самые лучшие. Так что за жизнь тебя спрашивать не буду. Сразу к делу...
Капрону
Капрон дал свое согласие. И на этом разговор был закончен. Хотя законник собирался сказать еще несколько слов. Но неожиданно в кабинет ворвался человек из его свиты.
– Атас! Менты!
Но бежать было некуда. Да никто и не собирался бежать. Негоже законникам сверкать пятками. Тем более что ментов никто особо здесь не боялся.
Вслед за пристяжным в кабинет ворвались омоновцы в масках и с автоматами. В тот же миг Капрона сбили со стула на пол, а рядом с ним уложили и всех остальных.
Менты устроили маски-шоу с большим размахом. Нагнали в кабак не меньше сотни омоновцев. Братву вязали снопами. Но Капрону опасаться было нечего. Наркоты в кармане у него не было, ствола тоже, палева за ним пока что нет. Зато имелась официальная справка об освобождении.
Его затащили в автобус, бросили на грязный пол с такой небрежностью, как будто он был не человеком, а бревном. Впрочем, ему не привыкать к таким фокусам. Менты никогда не отличались бережным отношением к воровской братии. Вот стукачей они любили. Но Капрон стукачом никогда не был.
– Ну, чо, братан, добро пожаловать в Москву! – схохмил Анисим.
Волей ментовской он оказался рядом с Капроном.
– Сейчас экскурсия будет!
– Пасть заткни! – рявкнул омоновец.
И для убедительности угостил Анисима «кружкой пива» – прикладом по почкам. А вместо компресса к нему приложили огромного, как шкаф, братка из «новых». Менты укладывали братву штабелями. И на Капрона кого-то швырнули. Куча мала, в натуре...
В «Петрах» груз уже ждали. Как будто этап на зону прибыл. Коридор из конвойных, собаки надрываются. Руки за голову и бегом... Браток из «новых» не просек фишку. Думал, что можно идти шагом. И руки в карманы сунул... Били его не долго, но прикладами и в живот. Да и ногами тоже, но по яйцам... Видно было, что браток не знал, чем пахнет зона. Что ж, теперь знает...
Братву распихали по пустым хатам. Голые шконки, запах краски, строительный мусор под ногами. И оторваться не на ком – народ в основном бывалый, и в подавляющем большинстве авторитетный. Бродяги и бандиты старались отхватить себе шконки поближе к окну. Но грызни за лучшее место под солнцем не наблюдалось. Кому как повезло, тот так и устраивался на ночлег. Не потому, что народ беспонтовый, а потому, что надолго задерживаться здесь никто не собирался.
Гоша Моньчик вытащил из носка несколько стодолларовых купюр и с ходу начал раскручивать вертухов на ханку. На всю хату заказ сделал. Бонусы к своему авторитету прибавляет. Пусть братва знает, что Моньчик – человек широкой души. Ему-то на волю ой как не скоро. Он был одной из тех щук, на которых менты и ставили сети. В бегах он, в розыске. Да и не только он один такой... Вслед за Гошей к двери потянулись и остальные из тех, кто успел перепрятать свою наличность во время шухера. Менты шмонали не очень, так что заначки остались нетронутыми.