Здравствуй, оружие! Презумпция здравого смысла
Шрифт:
Дело в том, что ныне кибуцы живут за счет того, что строят на своей земле отель для туристов или предприятие, на котором работают гастарбайтеры. А кибуц – просто коллективный собственник. При этом налогов кибуцы не платят, а земля им досталась от государства на халяву. Формально-то вся земля в Израиле принадлежит государству, но отдана кибуцу в вечное пользование до тех пор, пока этот кибуц существует. Поэтому кибуцников в Израиле так же не любят, как и датишников: они сидят на шее нормальных налогоплательщиков.
Тот же автор пишет: «Правильнее всего сравнить кибуцы со средневековыми монастырями. И те и другие владеют многими землями, полями и лугами страны, но право собственности тех и других скрыто: монахи владеют землей от имени церкви, кибуцники только пользуются народной землей именем кибуца. У них есть и общие достоинства: монахи и кибуцники – более культурная часть населения, возвышающаяся над мужиками и горожанами. Монахи и кибуцники – идеалисты, стремящиеся к общинной жизни, к простоте, естественности, отказывающиеся от роскоши и излишеств, что, конечно, не мешает им драть три шкуры с мужичья… Это сравнение должно помочь нам ответить на вопрос, который немало волнует самих кибуцников: почему кибуцы вызывают такую ненависть израильских «низов»?»
В Иерусалиме я заехал в один из кибуцев. Уж больно мне хотелось посмотреть на этих выродившихся колхозников. Ну, что вам сказать... Коммунизм, как всякий нежизнеспособный организм, может существовать только в резервации, в особо охраняемом государством заповеднике – за оградой из колючей проволоки, как в Северной Корее, или за ажурной красивой оградой, как в Израиле. При этом если коммунизм живет за счет собственных средств, он погружается в беспредельную нищету, как в той же Северной Корее, и при этом морально вырождается – оскотинивается из-за озлобления. А если коммунизм искусственно подпитывается извне, как в Израиле, он может жить припеваючи, но все равно вырождается – на сей раз из-за инфантилизма и психологического фактора застойности. Молодежь бежит из кибуцев.
Я разговорился «за жизнь» с одной молодой кибуцницей. Она работает в детском саду воспитательницей. Бесплатно. Точнее, деньги, ею заработанные, перечисляются на счет кибуца, поскольку при коммунизме все общее. Землю, полученную от государства на халяву, их кибуц сдает в аренду – на ней построен отель для туристов, желающих пожить в коммунистическом заповеднике. Раз в полгода правление кибуца выдает его членам некую денежную сумму на покупку трусов, зубных щеток и оплату транспорта.
– А если вы захотите купить машину?..
Нет, машину она купить не может. Но зато у кибуца есть 30 общих автомобилей, воспользоваться коими может каждый колхозник. Ну а если все они заняты, придется ехать на автобусе.
– Вам нравится жить в кибуце?
– Здесь очень спокойно, ни о чем не думаешь, за тебя все решат. Никаких стрессов. Но мне хочется пожить в большом, интересном мире. Например, уехать в Австралию...
Это бегство от коммунизма прекрасно иллюстрируется статистикой: количество кибуцников в процентном отношении неуклонно снижается. Если в 1961 году в Израиле 3,5 % населения жило в кибуцах, то в 1972 году уже 2,8 %, а в 1993-м – 1,9 %. Монахи и коммунисты – вымирающий вид. Однако и датишники, и кибуцники все еще по некоей исторической инерции имеют в Израиле политическое влияние.
Ну и зачем автором был предпринят этот бесспорно увлекательный, крайне познавательный и чертовский философский, но на первый взгляд совершенно не имеющий отношения к оружейной проблеме экскурс? А затем, что в оружейной проблеме как в капле воды отразился весь раздираемый ментальными противоречиями Израиль.
Получив общую картинку, вы теперь знаете, что в Израиле столкнулись Город и Деревня. Традиция и Свобода. Либерализм и Социализм. Практика и Маниловщина. Государство и Человек. Коллектив и Индивидуум. Светскость и Религия.
На первый взгляд в Израиле полная оружейная свобода. Идет впереди тебя по улице человек – у него рукоятка пистолета из кобуры торчит. Патронов в стране – просто несчитано. Спешащий солдатик забегает в отходящий автобус с длиннющей М-16 на плече. Автомат застревает в проходе. И пока солдат в суете разбирается со своим оружием, у него выпадают на асфальт несколько патронов. Солдат смотрит на них, машет рукой и уезжает – если он выйдет и начнет их собирать, автобус уйдет без него. У нас за один потерянный патрон солдату будут грозить трибуналом, а здесь парню просто лень нагнуться, поскольку придется следующего автобуса ждать.
Солдаты ходят с автоматами в увольнения. В рестораны и магазины. Домой на побывку. Израиль – страна маленькая, поэтому если солдат служит не в боевых частях, а, например, водителем при штабе, его вечером могут отпустить домой. Отслужив день, солдат садится на машину, ставит рядом автомат и едет домой.
Короче, израильский солдат всегда при оружии и с патронами. Может, поэтому в израильской армии нет дедовщины? Может, поэтому один бывший сибиряк, которого привезли в Израиль еще мальчишкой и который встретился мне на тесных иерусалимских улочках с автоматом и в солдатской форме, сказал весьма показательную фразу: «Легче в Израиле три года отслужить, чем год в России». Оружие успокаивает людей, не допуская беспредела.
Израильское общество насыщено оружием, как ложками и вилками. Государство доверяет своим гражданам. Но доверяет только до тех пор, пока граждане работают на него или представляют его. Это чертовский важный момент!
Израильское государство традиционно социалистично и религиозно. Я бы даже сказал, израильское государство в основе своей традиционно. А традиционность тяготеет к государственности. Патриотизм (который помогает воевать) хорошо коррелирует с приматом общественного, а не личного. Там, где услуги личностей государству нужны, оно личность терпит и ей доверяет – например, автомат солдату. Но как только личность обретает мало-мальскую свободу – ну, скажем, покидает армию, – она тут же теряет доверие Молоха.
Вот только что, будучи государственным человеком в защитной форме, гражданин всюду таскался с автоматом, имея два полных магазина. Он ездил в автобусах, покупал с автоматом трусы в магазине, кушал с ним мороженое на улице. А потом демобилизовался. И тут же вышел из доверия! Тут же стал потенциально опасен – почти как араб.
Просто так израильтянин не может пойти и купить не то что автомат, но даже и пистолет. Еще вчера он носил настоящее боевое оружие, из которого мог положить половину супермаркета, где трусы покупал. А сегодня ему нельзя доверить даже паршивый пистолет.