Здравствуйте, дети!
Шрифт:
Радости и горечи шестилеток
Но оно, это чудо, доставило мне и горечь. Разумеется, я знаю, что не у всех моих ребятишек спокойно на душе, что многих мучают разные неурядицы, и я должен был ожидать, что дети напишут об этом, — они же не могут ничего скрывать! Но милый ты мой «Лаша», милая ты моя «Маквала», неужели вас действительно настигает такое горе?
Меня радуют цветы, птички, моя куколка Маша. Маша умная девочка. Учится хорошо, слушается меня. Мы ложимся спать вместе, и я рассказываю ей сказки. Скоро мама выйдет замуж, и это меня огорчает. Мама сказала, что должна отдать меня в школу-интернат. Мама говорит, что там хороню. Но я хочу быть с мамой. По ночам, когда мама спит, я просыпаюсь и плачу.
Показать маме это сочинение ее дочери? Конечно, нет! Я знаю ее — она самовольна, а ее красота не может скрыть ее душевной грубости, черствости. Прочтет она откровение своей дочурки и, возможно, отомстит ей за разглашение семейной тайны. Поговорить с ней? Да, обязательно! Может быть, смогу отговорить ее от намерения отдать девочку в интернат? Я скажу ей, что нельзя строить личное счастье, лишая счастья и радости своего ребенка. Какое это будет счастье, если станет страдать от отсутствия материнской ласки шестилетняя девочка?! Может быть, сказать еще, что человек, который отвергает ребенка, не познавшего еще отцовской любви и заботы, недостоин женской любви? Милая ты моя девочка, смогу ли я спасти твою нежную душу от посягательств собственной матери?
Я ещё не могу сказать, что меня радует. Радуюсь, когда мама берёт меня на прогулку. Она журналистка и рассказывает мне много интересного. Но мама иногда плачет, и это меня огорчает. Папа ссорится с мамой, говорит, что они должны разойтись. Папа не дружит со мной, как прежде. Я не знаю, что будет дальше. Мама говорит, что уедем в другой город. Я очень огорчён этим.
А ведь я знаю, как ты, «Лаша», любишь своего папу! Ты гордишься им. Я часто слышу от тебя: «Мой папа… Мы с папой… Папа сказал!» И этот папа не желает с тобой дружить?! Этот папа заботится больше о собственных чувствах, чем о твоем легкоранимом сердце?! Что за эгоизм! Он унижает твою маму, не щадя твоего достоинства и твоей привязанности к маме?! Обязательно, мой мальчик, я покажу твоему папе этот крик твоей души. А тебе я посоветовал бы задать папе пару вопросов: «Что значит быть отцом? Можешь ли стать на мое место? Как ты переживаешь потерю самого первого, самого дорогого друга, каким для меня является отец?» Но сможешь ли ты задать папе такие вопросы?
И, вообще, почему дети не умеют задавать взрослым вопросы, способные уличить их в легкомыслии, в безалаберности и халатности по отношению к своим детям? Что бы вы сделали, мои коллеги, если бы вдруг в конце урока встал ваш шестилетний ученик, ростом с ноготок, этакий шалун, и сказал вам строго, с вполне серьезным видом: «Зачем Вы приходите на урок таким неподготовленным? Почему Вы проводите с нами такие скучные занятия? Почему не отдаетесь нашему воспитанию с полной душой и любовью? До каких пор может длиться это?» Что бы вы сказали ему? Может быть: «Как ты смеешь так со мной разговаривать!» — и разозлились бы не на шутку? Это было бы грубо и несправедливо с вашей стороны. Было бы лучше, если бы вы опустили голову от стыда, покраснели бы до ушей и сказали бы с чувством вины: «Я больше не буду! Вот увидите!»
Что бы вы сказали, дорогие родители, вашему ребенку, тому же шалуну, если бы он, чувствуя приближение разногласий между вами, вдруг сказал: «Любимые папа и мама! Я же не навязывался вам! А раз вы меня родили, то я имею право на материнскую ласку и отцовскую заботу, на семейную радость! Я привязался к вам от всего сердца, от всей души! Щадите же мое право и мои чувства!» Может быть, вы ответили бы ему: «Не суй свой нос, куда не следует! Не твое дело, как мы строим свою личную жизнь!» Вы попрали бы этим самое священное право ребенка — право быть счастливым и радостным. А может быть, отец покраснел бы, мама заплакала бы и оба признались бы сыну: «Да, мы провинились перед тобой! Мы подумаем, как нам дальше жить, не забывая о твоем праве и о твоих чувствах!»
Но вы не бойтесь, уважаемые учителя, не бойтесь, уважаемые мамы и папы! Вы никогда не окажетесь в таком неловком положении, ибо ваши малыши никогда не додумаются задавать вам такие вопросы, хотя они имеют право на них. Если бы они могли строго требовать от нас, чтобы мы выполняли наш долг воспитания, то, я уверен, многие социальные проблемы нашей жизни были бы решены. И если сейчас из-за нашего безалаберного воспитания из сегодняшних малышей порой вырастают хулиганы, невежды, то это из-за неспособности детей вовремя «образумить» взрослых — безответственных воспитателей, мам и пап. Дети обязали нас вместо них задавать самим себе вопросы, от решения которых зависит их судьба…
Скоро звонок. «Нулевики» кладут на мой стол красочные листки.
Завтра мой день рождения, и я радуюсь. Меня огорчает плохое поведение наших мальчишек. Они вчера поссорились и начали в коридоре бить друг друга. Разве так можно? (Ия.)
Меня радует, когда пускают играть с ребятами во двор. Там у меня хорошие друзья. Наш двор большой. Но мама редко пускает меня играть. Через пять минут зовёт обратно домой. Огорчишься, конечно! (Зурико.)
Сегодня у нас большой праздник. Будет утренник. Придут гости. Праздник радует меня. Ещё я радуюсь Новому году. Я уже достала свою любимую серебристую ёлочку. Буду её украшать. У меня много ёлочных игрушек. Что меня огорчает? Ничего не огорчает. Я рада. (Магда.)
Меня радует сегодняшний праздник. Я выучил все буквы и могу читать. Ещё меня радует то, что скоро поеду в деревню, свои каникулы проведу у дедушки и бабушки. Я не знаю, что меня огорчает. Меня очень огорчила смерть нашего соседа. Дядя Гиви любил играть со мной, был очень добрый и весёлый. (Даго.)
Меня радует то, что вернулся из командировки папа. Он был во Франции вместе с детским оркестром. И мне, и маме, и бабушкам привёз подарки. В нашем доме радость. Я научился читать, и это тоже меня радует. Меня огорчает болезнь бабушки. (Гона.)
Сперва скажу, что меня радует. Радует меня, когда ведут в школу. Люблю уроки, люблю своих товарищей и своего учителя. Когда я встречаюсь с ними, я радуюсь. А вот когда заболела и не могла ходить в школу, я была очень огорчена. Ещё меня огорчает, когда идёт дождь. Не люблю я дождливую погоду. Тогда нельзя играть во дворе. (Тамрико.)
Тенгоподарил мне красивый значок, очень красивый. Тенго обрадовал меня. Спасибо, Тенго! Ещё меня порадовала мама. Она обещала взять меня в субботу гулять. Мы поднимемся на фуникулёре. А папа вчера пришёл поздно, я уже спал. Он обещал приходить раньше и починить мой велосипед. Он огорчил меня. (Вахтанг.)
Сколько волнений и тревог вызывают у меня эти листки!..
Звенит звонок.
— Дети, постройтесь по двое! Мы идем на прогулку!
Но что там происходит? Кучка детей, собравшаяся вокруг Теи (ее не видно, она сидит за партой), что-то рассматривает, о чем-то спорит. Те, кто сзади, вытягиваются на цыпочках, чтобы разглядеть, что там. Мальчики отталкивают девочек, пробираясь к Tee.