Здравствуйте, я ваша мачеха Эмма
Шрифт:
Только Стефан Стефанович, сохранял невозмутимое спокойствие.
— Посетители появятся через три дня, именно такой срок дается населению, на обработку информации, — он смотрел на нас прозрачными, мудрыми глазами сквозь стекла круглых очков и усмехался в седые усы.
Профессор оказался прав. Именно к концу недели, в" Сладкие Хрящики" повалил народ. Мобили разных размеров, цветов и стоимости стояли на стоянке так плотно, что в вечерних сумерках напоминали собой единое, блестящее округлыми боками и хромированными деталями, фантастическое существо.
Я волновалась. Дрожали руки, колени и даже подбородок. Сквозь маленькую прореху
— Э-э-э, хозяйка, так дело не пойдет, — раздался у меня над ухом глухой, как из пустой бочки бас.
Подняла глаза и мой взгляд уперся в широченную грудь, на которой едва не трещал белый передник. Пришлось поднимать глаза повыше. Только тогда я встретилась с внимательным взглядом, глубоко посаженных, черных, маленьких, как у медведя глаз.
— Григорий? Ты, что тут делаешь? — спросила я хриплым, дрожащим, словно от испуга голосом.
— Я, на кухне помогаю, народу вон сколько привалило, — спокойно пояснил мне великан. — Не зря сюда сегодня попал. Вам Эмма Платоновна, вот это не помешает.
С этими словами мужчина протянул мне граненый стакан, в нем плескалась прозрачная жидкость.
— Пейте! — приказал он мне строго.
Первый глоток обжег мое сухое от волнения горло, второй огнем опалил кровь, которая кажется побежала по венам быстрее. От третьего мне стало легко и весело. Стах и неуверенность в себе исчезли, словно их растворила прозрачная, пахнущая сежим хлебом жидкость.
— Ну, все хватит, с вас хозяйка! Вы же, как воробышек, — забасил великан и отнял у меня ставший, почти родным стакан. — Вы, Эмма Платоновна, того… Первым" Шторм", играйте, что-бы проняло всех, что-бы они про тарелки свои позабыли. Ну, уж потом, этот… "Чардаш" вдарьте, да позаборестей!
Я опомниться не успела, а сильные руки уже вытолкнули меня на маленькую сцену.
Мое появление осталось незамеченным. Люди продолжали разговаривать, смеяться, стучать ножами и вилками. Я покашляла, но и это не привлекло ко мне внимание. Тогда я разозлилась.
Смычок уверенно коснулся струн. Послушная ему скрипка с готовностью заголосила, а затем запела чистым, завораживающим голосом.
Первым, как и советовал Григорий, я исполнила" Шторм". Затем зажигательный танец сменил, великое творение Вивальди.
Наблюдая, как люди самозабвенно танцуют на небольшой площадке перед сценой, я думала о том, что наверное надо перестраивать зал, а когда уставшая и почти засыпающая, под утро пересчитывала солидную выручку, то думала, что если так отлично пойдут дела, то придется нанимать еще штат поваров, а возможно и музыкантов.
Додумать я не смогла. Мысли путались, тяжелая голова клонилась к столу, глаза сладко закрывались. Я уснула у себя в кабинете, склонив голову на зеленое сукно и отодвинув в сторону, так и не сложенные в стопки денежные купюры.
Глава двадцать вторая. Маски сорваны, господа
Осень незаметно промчалась холодными ветрами, прошелестела тусклым багрянцем и ярким золотом опавшей листвы, а затем смыла воспоминания о себе унылыми, продолжительными дождями.
Зима, как всегда свалилась внезапно. Небрежно уронила с высоты мрачных, хмурых небес свою перину, которую так и не успела заштопать за лето. Из огромной прорехи повалил белый, еще пока пушистый снег. Он укрыл землю, повис на верхушках сосен и елей, услал мягким, рыхлым ковром дорогу.
Работы теперь прибавилось, снег нужно было чистить почти каждый день. Пришлось нанимать еще пару работников в помощь Григорию.
Шурик тоже помогал им бороться со снежной напастью, а я ему не запрещала. Что может быть полезнее, чем физическая работа в удовольствие, на свежем воздухе и еще оплачиваемая? Да, я платила Шурику, так же как и работникам. Педагогического образования у меня не было, но я считала, что каждый труд должен вознаграждаться. Ничего нет ценнее, чем деньги заработанные своими руками. Однажды увидев, как я расплачиваюсь с Шуриком, хитрая Лиза тоже схватила свою маленькую лопатку и присоединилась к борцам со снегом… Ей конечно же помагал, но больше мешал, Лимон. Желто-рыжим пятном, он радостно носился по чистым дорожкам, рыл острой, лисьей мордой белые сугробы и даже пытался закапывать в них драгоценные, сахарные косточки которые оставались после обеда.
А обеды у нас были сытными… На кухне всегда что-то варилось, булькало в огромных котлах, жарилось на широких сковородках. Нанятый новый кондитер, оказалась гениеем пирожков, кулебяк и тортиков. Дружная команда талантливых поваров, за три с половиной месяца добилась небывалых успехов. Наша кухня начала славиться своими блюдами. Теперь людей привлекала не только музыка. Ценители народной кухни, как они называли себя, а попросту обжоры мужского и женского рода теперь всегда присутствовали в наших" Сладких Хрящиках".
Обжорство вещь заразная. Она, как болезнь. Как устоять перед нежными блинчиками с икрой или перед горячими пирожками с мясом? Однажды собираясь вечером развлекать гостей музыкой, я обнаружила, что платье, так называемое" концертное", мне стало очень тесным. Этот факт заставил меня внимательно рассмотреть свое отражение в зеркале. То, что я там увидела мне понравилось. Исчезла почти болезненная худоба, доставшаяся мне от Эммы Загряжской. Все что нужно, округлилось. Лицо посвежело, кожа сияла, словно перламутр. Даже появилась очень заметная, полновесная грудь! Сейчас я была в идеальной форме! Но еще немного и эта идеальная форма, поплывет… Я вспомнила тетушку Агафью Платоновну, и отрицательно закачала головой. Нет! Эмма, нет! Вот, что тебя ждет если не прекратишь обжорство и не начнешь заниматься спортом.
С того памятного вечера, я старалась не так часто заглядывать на кухню. Новые блюда пробовала, что бы не обидеть поваров, но в очень маленьких количествах. А самое главное я начала бегать, вспомнила все силовые упражнения, и даже попросила соорудить себе турник, далеко за домом, возле самой кромки леса, что-бы поменьше глаз видело, как хозяйка" дурью мается". Очень скоро мне компанию составил Шурик, а за ним и Лиза с вездесущим Лимоном.
Концерты, а именно так громко, теперь все называвли мои выступления, я давала три раза в неделю. В такие вечера в трактире собиралось большое количество людей. Все столики были заняты, и после нескольких скандалов, пришлось вводить систему предварительной записи. Толстая тетрадь купленная мной именно для этой цели, была уже заполнена наполовину. В ней столы резервировались до самой весны. Приближался самый главный, зимний праздник, который был аналогом нашего Нового года, но назывался немного иначе — Новая лета.