Зелье для Ее Величества. Усадьба
Шрифт:
Ноги противно задрожали, он весь покрылся холодным потом, подкатила тошнота. Мало ли – донос кто настрочил о заговоре, тут цацкаться не станут, засунут ногу в испанский сапог или на дыбе кости из суставов выдернут – и готов государев преступник. Ступени кончились, Ивана немного развернули и слегка подтолкнули в спину. Он понял, что уже в допросной. Тяжелая рука хлопнула его по плечу, и он бухнулся на жесткий табурет. Сдернули мешок. Розинцев слегка прищурился от света факелов. Перед ним сидел, судя по платью, вельможа высокого положения. В его маленьких черных колючих глазах мерцало отраженное пламя факелов.
– Посмотри-ка, Кондрат, – обратился вельможа к палачу, – еще зеленый совсем, а все туда же, во враги нашей матушки императрицы!
– Да какой же я враг!! – выпалил Иван, вскакивая. – Отродясь не было, верой и правдой служу Ее Императорскому Величеству!!
Тяжелая рука сзади снова опустила его на табурет, да так и осталась лежать на плече.
– Вот сейчас мы про то и сведаем, – кивнул незнакомец палачу.
Дальнейшее Иван помнил с трудом – он что-то бессвязно выкрикивал и брыкался, однако очень быстро был разут, по пояс раздет, одна нога была зажата в ящике с шипами на шестеренках – «испанский сапог», руки связаны и подтянуты на веревке над головой.
– Раскали щипцы как следует, голубчик, – отдал новое распоряжение человек с черными глазами, – с малого начнем, торопиться нам некуда.
Палач живо переместился к камину с углями, из которых торчали всякие железяки, и начал их раздувать мехами.
– В чем конкретно меня обвиняют? – пролепетал-проплакал несчастный.
– А в том, голуба, что хотел навредить слугам Ее Величества. С какой целью следил, кто послал?! – рявкнул он.
– Да никто не посылал! – крикнул Розинцев и дальше выпалил все события этого дня и все свои мысли.
– Складно врешь, – кивнул вельможа. – Кондрат! Скоро ль ты там??
– Иду, иду, Ваше высокоблагородие, – прогудел заплечных дел мастер.
– Я не вру, я не вру!! – забился-заголосил Розинцев.
– Ну-ка давай наперво ему вот здесь оторви, – не обращая внимания на крики, произнес черный человек и указал пальцем, где именно.
Раскаленные докрасна раскрытые щипцы приблизились к груди Ивана – свой крик он услышал как бы со стороны, мир отдалился и померк.
Пришел в себя не сразу. Почему-то было мокро и холодно. Когда сознание окончательно прояснилось, он забыл и про холод, и про мокроту – он продолжал сидеть в пытошной в том же состоянии и в том же качестве, в каком его и покинуло сознание. С ужасом посмотрел на грудь – все было на месте.
– Что ж ты слабенький-то такой, – произнесли с укоризной их высокоблагородие, – даже начать не начали еще, а уже в обморок, как барышня.
Ивану нечего было сказать, и он бессмысленно водил взглядом по допросной.
– А ну-ка родные, оставьте нас пошептаться с господином Розинцевым, – бросил он всем, кто был в подвале.
Поклонившись, палач и двое конвоиров растворились в темноте коридора, закрыв за собой дверь.
Какое-то время их высокоблагородие иронично разглядывал Ивана, что-то прикидывая. Потом встал, зачерпнул ковшом воду из бочки, подошел к нему и поднес к губам:
– Пей.
Иван судорожно сделал несколько больших глотков.
– Все дело чуть мне не испортил, подлец. Но хвалю, неплохо соображаешь, щучий сын, – и, откинув полы камзола, их высокоблагородие сели обратно в кресло.
Розинцев недоуменно воззрился на него.
– То, что я тебе сейчас расскажу, является строжайшей государственной тайной, понял?
Иван несколько раз кивнул.
– Запомни, если о том, что узнаешь сейчас и станет тебе ведомо потом, ты хоть полслова кому скажешь, то я лично попрошу Кондрата уважить меня и вытянуть из тебя все жилы по одной, он это хорошо умеет. Понял?
Конец ознакомительного фрагмента.