Зеленая карта
Шрифт:
Кассета номер семь. Свадьба, медицина, похороны. «У меня нарушения менструального цикла», — жаловался незнакомый мужчина. Он посещал последовательно стоматолога, кардиолога, гинеколога; кроме того, его бабушке надо было делать операцию. «Мне надо записаться к доктору немедленно, мне плохо! — жаловался он и получал в ответ вежливое: — А какая у вас страховка?» Наконец, закономерно попав на кладбище, он живо интересовался, во сколько обошлась родственникам столь пышная церемония и сколько стоит этот прекрасный гроб…
Прохожие косились на Диму. Слушая
— Можна вас на хвилинку? — Оля улыбалась доброжелательно, искренне, несмотря на то, что это была сорок первая улыбка здесь, на этом перекрестке перед Золотыми Воротами. — Ви не могли б вiдповiсти на кiлька питань? Скажiть, що ви вважаєте обличчям нашего мiста? Що знають про нас у свiтi? Що згадують при словi «Киiв»?
— Чорнобиль, — сказала веселая краснощекая девушка, явно видевшая АЭС только на картинках.
— Отстаньте, — сказал высокий парень.
— «И быше три брата, — вдохновенно продекламировала пожилая женщина, по виду типичная учительница младших классов. — Кий, Щек и Хорив. И сидяши Кий на горе, где же ныне увоз Боричев»…
— Дякую, — оборвала ее Ольга.
— Киевское «Динамо»! — бодро предположил мужчина лет пятидесяти. — Футбол!
Стоящая рядом бабка скептически поджала губы:
— Хай iм грець… Бiгають по полю такi здоровi мужики! Краще б працювали, тодi б вiдразу страна вийшла з кризиса…
Женька увидел это интервью — уже по телевизору.
Ему привиделось футбольное поле, наполовину вскопанное. Игроки поддевали зеленый дерн лопатами; вдоль лунок шагал вратарь в перчатках и с оцинкованным ведром на сгибе локтя. Бросал в ямки наполовину проросшую картошку.
В строю своей группы — восемьдесят шестого года рождения — Женька стоял ближе к хвосту; тем не менее Олег Васильевич считал, что это дело поправимое. Он, Женька, свое еще наверстает…
Ноги у него короче — зато он бегает наравне с самыми высокими пацанами. А значит, когда ноги вытянутся — он их обгонит.
Сегодня тренировку смотрел незнакомый тренер, которого привел Олег Васильевич и который — Женька чувствовал — наблюдал прежде всего за ним, Женей Шубиным, а потом уже за прочими ребятами. Краем глаза Женька видел, как два тренера переговариваются; возможно, незнакомец присматривает игроков в юношескую сборную. Возможно, именно теперь Олег Васильевич говорит ему: «Если Шубину попадет мяч, то отобрать его можно только с помощью конной милиции…»
Под конец тренировки они разбились на две команды и сыграли мини-матч на малом поле. «Противники» были в синих нейлоновых майках поверх спортивных костюмов, их центральным нападающим был Витька, которого Олег Васильевич недавно взял из «Зенита». Взял, как поговаривали, затем, чтобы составить конкуренцию Женьке.
Под Витькой играл Славик, который отдает не пасы, а подарочки — только что бантика на них нет. А под Женькой играл новенький пацан, которому еще и форму-то не выдали. И который и будет, может
Женька понял, что его подставили, и злился все больше.
— Шубин, — кричал Олег Васильевич, — чего ты ждешь? За тебя кто-то сделает черновую работу? Отбирай мяч, отбирай!
Женька промазал раз и два; а потом споткнулся, с разгону приложился щекой о жесткую, едва покрытую весенней травкой площадку — и почему-то успокоился. Не дожидаясь, пока увалень-новичок отдаст ему пас, рванул на свою половину поля. Славик почуял неладное — но ничего сделать не смог; Женька отобрал у него мяч, паснул Вовке, а Вовка, умница, паснул в ответ. Раз, два, три…
В Жекиной жизни бывали минуты, когда мяч становился частью его тела. Ради этих звездных мгновений он отдал бы все кубки мира; играючи, он оторвался от преследования. Легко паснул новичку — и тот понял его, отправил мяч на ту самую точку, где быстрый Женька оказался в следующее мгновение!
Центральный защитник Валька, против которого сейчас предстояло играть, был выше Женьки на голову и раза в полтора тяжелее. И обожал силовые единоборства, каждый сезон пожиная урожай желтых карточек за грубую игру; он шел навстречу Женьке, как паровой каток, но Женька обыграл его так просто и непринужденно, что Валька нарушил строго установленные тренером правила — заругался в голос…
Женька бежал, и ему виделось поле, по которому он, центральный нападающий, победоносно ведет мяч. И конные милиционеры, окружившие его, ничего не могут сделать.
Удар! Гол!
Краем глаза он увидел, как улыбается Олег Васильевич, как он что-то говорит незнакомому тренеру и как тот согласно кивает головой.
Счастливый Женька попытался сдержать улыбку — но не смог. Из-за сетчатой ограды на него восторженно смотрели малыши — девяносто первый год, возвращавшийся как раз с тренировки.
А чуть подальше за железной сеткой стоял Женькин отец.
Улыбка сползла с лица — сама собой.
Что-то говорил Славик, но Женька не слышал его. Он видел, как отец подходит к Олегу Васильевичу, здоровается за руку. Что-то говорит, и улыбка у него заискивающая. Женька терпеть не может, когда люди вот так, заискивающе, улыбаются…
— Шубин, заснул? Пошли…
Он сделал вид, что вообще не заметил отца. И поспешил вслед за ребятами в раздевалку, туда, где на двери красуется красноречивая табличка — «Батькам вхiд суворо заборонений».
В раздевалке — облезлой, давно требующей хоть какого-нибудь ремонта — стоял застарелый запах пота, мокрой обуви, резины. Женька быстро ополоснулся в душе, стал одеваться, сперва торопливо, потом все медленнее и медленнее.
Торопить встречу не хотелось.
И колом в горле стояла догадка: рассказал! Отец все рассказал! Про грин-карту… Сейчас Олег Васильевич пожелает ему счастливого Диснейленда, пожмет руку и попросит вернуть форму — зачем она юному американцу?!
От одной этой мысли в Женькином животе разливалась противная, вяжущая слабость.