Шрифт:
Глава 1
На рабочем столе лежали детские рисунки и распечатки плана выставки. Стеллаж заполнили глиняные, пластилиновые и бумажные фигурки. В руках текст лекции о Казанской иконе Божией Матери. На экране компьютера фотографии изостудии Собора. Корзину для мусора заполнили скомканные листы и пластиковые стаканчики из-под кофе.
В окно заглядывала полная луна, а тишину нарушало тиканье часов и монотонное гудение системного блока.
Если бы год назад мне сказали, что студентка четвёртого курса Университета сервиса и экономики, которая
Влиться в новый коллектив оказалось нетрудно. Все занимались одним общим делом — разрабатывали и воплощали в жизнь проекты для помощи людям. Я участвовала в разных этапах: придумывала оригинальные идеи, следила за ходом благотворительных акций и составляла финансовые отчёты для спонсоров.
Тамара платила официальный оклад в два раза выше средней зарплаты по Петербургу, ежеквартально вручала премию, оплачивала расходы на связь и использование машины. Часто мы обедали и ужинали вместе, и она никогда не позволяла мне расплатиться за еду. Мечта, а не работа.
Через три недели откроется выставка рисунков и поделок детей-инвалидов в Казанском соборе. Одновременно мы планировали провести цикл лекций совместно с Культурно-Просветительским Центром Собора. Потом экспозиция переедет в музей истории религии.
Я редактировала текст лекции, когда Тамара подошла и положила руку на моё плечо.
— Оля, уже почти девять, — она со вздохом улыбнулась одними кончиками губ. — Ты домой собираешься?
— Да, — ответила я, — подготовлю лекцию и пойду.
— Оставь, сама напишу, — Тамара опустила руку. — Давай поужинаем вместе и отметим полумиллионный доход от аукциона.
Я улыбнулась, вспомнив, в какой суматохе он прошёл, и как до двух часов ночи сводила отчёт.
Мы поужинали в ближайшем к фонду ресторане. Приехав домой, я приняла горячий душ, выпила травяной чай и заснула.
Ослепительно белое, как первый снег в лесу, кружевное платье облегало фигуру. Крупные локоны обрамляли счастливое лицо. В руках букет из причудливо сплетённых белых орхидей. Я шла босиком по тёплому алебастровому песку, слышала тихий шёпот волн. Оранжевое солнце висело низко над горизонтом.
Впереди, у самой кромки воды, затерялась церковь из белого камня. Я зашла внутрь, и сердце остановилось. Максим стоял перед алтарём. От взгляда, полного любви и нежности, перехватило дыхание. Я подошла к нему, и мы переплели пальцы. Долго смотрели друг другу в глаза, не произнося ни слова.
В церкви, кроме нас, стоял пожилой священник. Через какое-то время я услышала его голос, но слова не проникли в сознание. Максим надел на палец кольцо, обнял меня за талию и притянул к себе. Наши души слились в поцелуе. Теперь у нас одна жизнь на двоих.
Картина изменилась, и я увидела ребёнка на руках. Прекрасная малышка с карими глазами улыбалась и играла кончиками моих волос. Её глаза светились… По моим щекам потекли слёзы счастья.
Я проснулась. Слёзы, действительно, текли, только не от счастья. Этот сон не станет реальностью. Сколько ещё времени должно пройти, чтобы кусочки разбитой души соединились, а воспоминания о нём не вызывали такую мучительную боль?!
Почему я люблю его, хотя должна ненавидеть? Легко ненавидеть Веру за то, что она разрушила нашу любовь, ненавидеть судьбу, за то, что она оказалась неблагосклонна, ненавидеть себя за слабость, но испытывать ненависть к Максиму я не могла.
Без сожалений отдала бы душу за то, чтобы посмотреть в его глаза и увидеть в них отблеск любви, которая нас соединяла, окрыляла и помогала преодолевать любые препятствия. Как я скучала по карим глазам… Как не хватало того чувства, когда тонешь во взгляде без надежды на спасение. Но это погружение давало самое большое счастье — любить и быть любимой. Быть живой.
Три следующие недели я работала с удвоенной энергией. Вставала в шесть утра, а домой приходила к одиннадцати, старалась занять каждую свободную минуту работой или подготовкой к зимней сессии. И это помогло.
До открытия выставки в Казанском соборе оставалось два дня. Мои обязанности на этом этапе были исчерпаны. Последний месяц работала без выходных, и Тамара настаивала на том, чтобы я отдохнула перед выставкой.
Не став спорить, я поехала в Выборг, чтобы насладиться сухой и тёплой погодой конца октября. Уютная и тихая атмосфера маленького городка успокаивала.
Шла по набережной, любуясь видом на Финский залив, ловя ласковые прикосновения солнечных лучей и лёгкого ветра. Я старалась ни о чём не думать и впитывать ощущения. Вдруг услышала, как кто-то окликнул меня по имени. Обернувшись, увидела Михаила — друга Максима. «Вот и насладилась пейзажем. Какого чёрта его сюда занесло?» — подумала я.
— Привет, — поздоровалась с ним, стараясь растянуть губы в улыбке.
— Оля, как я рад тебя видеть, — Михаил широко улыбался, — Какая неожиданная встреча! Что делаешь в Выборге?
— Отдыхаю. А ты?
— Участвовал в переговорах с финскими партнёрами. Как раз шёл к машине, когда заметил тебя, — он снова широко улыбнулся, — Давай пообедаем вместе? Мы так давно не виделись, я бы хотел поговорить, если не возражаешь. И родители часто вспоминают тебя…
Я задумалась: неизвестно, в каких они с Максимом отношениях, но Михаил всё равно будет напоминать о прошлой жизни. Но отказать только потому, что он выбрал не того друга, невежливо.
— Хорошо, — прервала я затянувшееся молчание.
— Через две улицы есть ресторан, где неплохо кормят и можно поговорить в спокойной обстановке.
Мы выбрали столик, заказали понравившиеся блюда, и я решила задать главный вопрос:
— Ты ещё работаешь на Максима и считаешь его другом?
— Времени зря не теряешь, — ответил Михаил прокашлявшись. — На первую часть вопроса ответ положительный, на вторую — отрицательный. Мы с родителями обязаны Максиму и его отцу тем, что имеем, а, может, даже большим. Поэтому как бы ни хотелось со всей силы врезать ему, развернуться и уйти, я не могу позволить себе такую роскошь.