Зеленое поле не для любви
Шрифт:
Девушка как раз открыла пассажирскую дверь и положила на сиденье купленные мною цветы. Захлопнув дверь, потянулась и уже хотела уходить. Но я ее опередил, опуская руки по обе стороны от тела Лиды и упираясь в нагретую на солнцепеке крышу автомобиля. Девушка этого никак не ожидала и замерла испуганным кроликом. Она даже вдохнуть лишний раз боялась, а я продолжал нависать над этой беззащитной красоткой, давно уже не серой мышкой. Медленно, словно смакуя, я наблюдал, как она постепенно разворачивается ко мне лицом.
Почти не дыша, она замерла ко мне лицом и подняла
Огромные глаза с тенью безвыходной обреченности, которая больно ударила по моему самолюбию. Да, мы не были в школе лучшими друзьями, но это не повод спустя пять лет ненавидеть меня и бояться. Я же ее не бил и не вредил ей напрямую. А слова? Слова можно вывернуть как угодно, даже самые безобидные. И она большая девочка, должна это понимать.
– Отойди от меня, – едва шевеля губами, она испуганно вжалась в машину.
– Лида, – протянул я, – нам надо поговорить.
– Отойди от меня, – по слогам повторила девушка, и ее мелко затрясло.
– Да брось, мы же не дети малые, – попытался улыбнуться я.
– Лид, ты чего? – сбоку раздался заинтересованный голос Сереги.
– Сереж… – почти рыдая, протянула она.
– Солтыков, ты что, совсем ополоумел, – посмотрел на меня Серега, – а ну отойди и не пугай нашу новенькую. Завтра за такое получишь десять дополнительных кругов и нагоняй от Романа.
– Не твое дело, – огрызнулся я, – иди, куда шел.
– Отойди, – уже действительно трясясь, проскулила Оверина.
– Я тебе сейчас врежу, – на полном серьезе сообщил мне помощник тренера.
– Да я с ней по старой памяти поговорить хотел, – рыкнул я, отходя от девушки.
– Лид, пойдем, – притянул ее за руку парень, – моя дома пельменей налепила. Кофе тебе нельзя, а вот чайку на северных травах мы с благоверной тебе заварим. А с тобой, Солтыков, мы завтра поговорим, и постарайся подобрать аргументы.
– Учились мы с ней вместе! – крикнул я вдогонку удаляющейся паре.
Но меня никто не услышал. Сергей уводил мелко вздрагивающую девушку по направлению к своему дому. А мне оставалось только сжимать кулаки и смотреть им вслед. Почему она так на меня отреагировала? Я не сделал ей ничего ужасного. Не сталкивал в бассейн, не наливал клей в обувь, даже за косички не дергал. Но она сейчас шарахнулась от меня, словно я прокаженный какой-то.
Что творится у нее в голове? По какой причине Гриша удостоился от нее похвалы, а я простого пренебрежительного «отойди» и округленных от страха глаз? Да и вообще, с какого перепугу страх взялся? Я же не монстр, чтобы девиц жрать на завтрак, обед и ужин.
Я с ней всего лишь хотел нормально поговорить и извиниться за детские шалости. Тем более, что последние несколько лет вражды как таковой между нами и не стало. Это уже были разборки между группами, неформальными лидерами которых мы являлись.
Я, конечно, до сих пор считал Лиду немного зазнавшейся и высокомерной, но это и находило подтверждения. То, насколько легко
В голове царил настоящий сумбур, с одной стороны, я ненавидел и не переваривал Лиду. И тут же всплывали в памяти ее огромные испуганные карие глаза и трясущиеся плечи. Словно в этой девушке уживалось сразу две. Хрупкая и ранимая, самоуверенная и наглая. Какой контраст. Поистине высший пилотаж, о котором надо в школах по соблазнению рассказывать.
Во мне словно ангел и демон сражались, и непонятно, кто и на какой стороне. Мне хотелось доказать Лиде, что фамилия Оверина ничего не значит, и в тоже время я желал, чтобы ее глаза вспыхивали совершенно другими эмоциями при виде меня. Чтобы страсть и нежность были синонимами моего имени на ее губах.
Еще ни разу в жизни я настолько сильно не хотел показаться в глазах девушки совершенством. Обычно этого удостаивалась только моя мама, которую семь лет назад я забрал в Москву и всем обеспечил. И тут неожиданно на одну ступень с ней встала та, которую я ненавидел все свое сознательное детство. Та, которая олицетворяла в себе все, что не любила в людях моя мама.
Зло сощурив глаза, я тяжело вздохнул и медленно побрел в раздевалку. Все уже наверняка готовятся домой идти, а я из-за этой выскочки даже душ еще не принял. Придется задержаться на полчасика. Именно с такими мыслями я и заходил в раздевалку, которая была наполовину пуста.
Сбросив форму на лавку, я захватил из шкафчика полотенце и потопал под обжигающе горячие струи. Интересно, а Оверина под ледяными моется? В голове назойливо крутилась мысль, что я знаю ответ. Только откуда? Из-за травмы головы последние два года в школе и год в команде я не помнил. Врачи, конечно, говорили, что память вернется. Но я уже привык не знать ничего о трех годах собственной жизни. Благо на спортивные навыки это не влияло.
В раздевалку я выходил последним, замотав бедра полотенцем и отплевываясь от воды. Но стоило двери за моей спиной захлопнуться, как по спине пробежался неприятный холодок. Роман Евгеньевич выглядел злым, как все черти ада вместе взятые.
Я в полном недоумении посмотрел в его глаза и постарался проскользнуть незаметно мимо. Только где уж там. В раздевалке в такой час нас было только двое. Ничего не понимающий я и безумно злой тренер.
– Ты решил опять девчонке всю жизнь загубить? – сурово смотрел он на меня.
– Да я лишь… – стушевался я. – Я только хотел извиниться за школьные выходки.
– Узнаю, – нахмурился он, – что ты пытаешься еще на полгода отправить ее к психологу на койку, я тебя ее отцу со всеми потрохами сдам. Она из-за тебя и так настрадалась. Так что не смей в ее сторону даже дышать. Все документы и задания она будет тебе отдавать, но только на поле. За его пределами ты понятия не имеешь, кто она такая. Надеюсь, ясно объяснил?