Зеленоглазое чудовище. Венок для Риверы
Шрифт:
— Посмотреть, признаете ли вы начистоту, что в самом деле сунули руку под сомбреро.
— Человек думает дважды, — внезапно сказала Карлайл, — прежде чем сделать честное заявление, тем более когда речь идет об убийстве.
Она взглянула на Элейна — он улыбался ей.
— Вы совершенно правы, — сказал он. — Именно по этой причине дела об умышленном убийстве так трудны.
— Мы так и будем торчать здесь всю ночь, — спросил лорд Пестерн, — пока вы занимаетесь сплетнями? Никогда в жизни не видел такого чертовски
— Давайте продолжим, сэр. У нас не больше желания сидеть здесь, чем у вас. Боюсь, прежде чем отпустить вас, нам придется всех обыскать.
— Всех нас? — торопливо переспросила Фелисите.
Все с чем-то похожим на ужас посмотрели на леди Пестерн.
— В дамской туалетной комнате этим займется дежурная, а в мужской — наш сержант, — сказал Элейн. — Не обессудьте, нам понадобятся и отпечатки ваших пальцев. Сержант Бейли к вашим услугам. Можем приступать? Может быть, леди Пестерн, вы будете первой?
Леди Пестерн встала. Ладная фигура в облегающем платье делала ее выше ростом. Все украдкой посматривали на нее. Она повернулась к мужу.
— Из множества унижений, которые я перенесла по твоей вине, — сказала она, — это наиболее нетерпимое. Его я никогда тебе не прощу.
— Бог ты мой, Си, — возразил он, — что за беда, если тебя обыщут? Хуже, когда у тебя нечистые мысли. Напрасно ты не прислушалась к моим словам о прекрасном теле тогда в Кенте…
— Замолчи! — оборвала она и удалилась в дамскую комнату. Фелисите нервно захихикала.
— Меня может обыскать кто угодно. Пожалуйста! — великодушно предложил лорд Пестерн и направился в мужскую комнату.
— Может быть, мисс де Сюзе, вы хотите пойти с матерью? — сказал Элейн. — Это допустимо, если вы считаете, что она бы не возразила.
Фелисите сидела в кресле, левой рукой сжимала сумочку, а правую прятала от чужих глаз.
— Я полагаю, матушка предпочтет принять мученичество одна, мистер Элейн, — сказала она.
— Что если вам пойти к ней и спросить? А когда она освободится, вы выполните свою часть программы.
Он стоял рядом с Фелисите и улыбался.
— Ну хорошо, если вы настаиваете. — Без всякого энтузиазма и, взглянув напоследок на Мэнкса, она последовала за матерью. Элейн немедленно уселся в ее кресло и обратился к Мэнксу и Карлайл.
— Я рассчитываю на вашу помощь в прояснении одной-двух мелких подробностей, которые нам необходимо знать, — сказал он. — Очевидно, вы оба обедали в доме лорда Пестерна «Герцогская Застава» — так он как будто называется — перед началом сегодняшнего концерта?
— Да, обедали, — ответил Эдуард.
— А кто присутствовал еще? Беллер, Ривера и, конечно, лорд и леди Пестерн. Еще?
— Больше никого, — сказала Карлайл и тут же поправилась: — Я забыла про мисс Хендерсон.
— Мисс Хендерсон?
— Она
— А ее полное имя?
— Я… я не знаю. Нед, ты когда-нибудь слышал, как полностью зовут Хенди?
— Нет, никогда. Она просто Хенди. Кажется Эдит. Хотя минуточку, — добавил он: — Не знаю, но Фе несколько лет назад сказала, что видела его в списке избирателей… если не ошибаюсь, Петронелла Ксантиппа.
— Не верю тебе, — сказала Карлайл.
— У человека редко оказывается то имя, которое для него придумал, — неопределенно сказал Элейн. — Вы не можете подробно описать мне вечер в «Герцогской Заставе»? Ясно, что, поскольку был Ривера, обед имел какое-то важное значение.
Карлайл подумала про себя: «Мы молчим слишком долго. Один из нас двоих должен отвечать сразу».
— Я хочу получить точный отчет, — вновь заговорил Элейн, — о вечере, если вы в состоянии это сделать. Кто и когда приходил? О чем вы говорили? Были вы все вместе основную часть вечера или разделились, к примеру, после обеда, и разошлись по разным комнатам? Обо всем этом я хочу знать.
Они заговорили вместе и тут же замолчали. Без воодушевления рассмеялись, извинились и каждый предложил другому продолжить рассказ. В конце концов бесцветным голосом заговорила Карлайл. Она приехала в «Герцогскую Заставу» около пяти и повидалась с тетей, дядей и Фелисите. Естественно, много говорили о вечернем концерте. Дядя был в приподнятом настроении.
— А леди Пестерн и мисс де Сюзе? — спросил Элейн.
Карлайл осторожно сказала, что в обычном для себя.
— А какое оно? — настаивал старший инспектор. — Веселое? Вы определили бы его как типичное для счастливой семьи?
— Дружище Элейн, как почти во всех семьях, — чуть развязно заговорил Мэнкс, — они терлись друг о друга, не… не…
— Вы хотите сказать, «не слишком соприкасаясь»?
— Ну… я бы…
— Нед, нехорошо пытаться представить дядю Джорджа и тетю Сесиль, — вмешалась Карлайл, — как пару, типичную для английской семейной жизни. Допусти, что мистер Элейн читает газеты. Если я говорю, что они были в обычном настроении, то имею в виду: обычном для каждого из них. — Она повернулась к Элейну. — В этом смысле, мистер Элейн, все было как обычно.
— Если позволите, мисс Уэйн, — мягко перебил ее Элейн, — вы, по-видимому, чрезвычайно чувствительная натура. Могу я попросить именно вас рассказать дальше?
— Но я не хочу, чтобы рядовой для них спор становился основанием для ваших подозрений.
— Они спорят всегда, — добивался Мэнкс, — и со страстью. Но это ничего не значит. Вам бы послушать их.
— А спорили они, например, о выступлении лорда Пестерна, о составе оркестра?
— О, да, — ответили оба.
— А по поводу Беллера или Риверы?