Зеленые глаза Баст
Шрифт:
— Да?! — вырвалось у меня. — И что они сказали?
— Разумеется, я попытался выяснить, кому достались земельные владения. Это помогло бы решить загадку того, что мог заполучить Эрик Каверли, убрав родственника с пути. Однако я узнал, что с финансовой точки зрения ему перепали одни долги. Фрайарз-Парк полностью заложен.
Более того, леди Бернем Каверли по завещанию мужа пожизненно владела имением.
Но старший поверенный, юрист старой школы, все еще хранящий прекрасные воспоминания о портвейне сэра Бернема, поделился со мной множеством немаловажных деталей.
Инспектор помедлил и странно посмотрел на меня, и я
— Если верить мистеру Хардэйкру, поверенному, — возобновил он рассказ, — лет семь или восемь назад, сразу после возвращения баронета из Египта, случилось нечто, что навсегда изменило характер его клиента, сэра Бернема. Обратите внимание, мистер Аддисон, после возвращения из Египта. Сэр Бернем избавился от многочисленных ценных бумаг и собрал большую сумму наличными, но для мистера Хардэйкра так и осталось тайной, как он ею распорядился. Короче говоря, за три года, а то и меньше, сэр Бернем из человека богатого превратился в бедняка.
Он также отправил мистера Роджера Каверли, тогда совсем юного, за границу, поручив его заботам гувернера. Мистер Хардэйкр так и не узнал, зачем он это сделал, ведь здоровье у мальчика было отменным! Затем он принялся увольнять слуг. Большую часть Фрайарз-Парка закрыли и оставили на произвол стихий. Наконец, к удивлению и сожалению мистера Хардэйкра, сэр Бернем заложил имение. Условия, прописанные в закладной, которую я удостоился чести просмотреть, показались мне крайне любопытными.
Итак, кредитор согласился, в случае смерти сэра Бернема, позволить его вдове до конца ее жизни владеть поместьем, даже если это приведет к просрочке платежей или иным осложнениям!
— Но это… — вырвалось у меня.
— Это, как однажды выразился ваш друг, безумней «Алисы в Стране чудес»! Я тоже так думаю. Но продолжим. Готовя это необыкновенное соглашение, мистер Хардэйкр, конечно, побывал во Фрайарз-Парке и стал свидетелем нескольких исключительных и весьма показательных происшествий. Например, в вечер его приезда в поместье, когда он одевался к ужину, в комнату ворвался сэр Бернем и стал умолять поверенного запереться там и не выходить, пока хозяин ему не позволит! Он особо подчеркнул, что до тех пор в комнату нельзя никого впускать, даже если постучат в дверь!
— Бог ты мой! — воскликнул я. — И к нему постучали?
— Нет, но через полчаса опять пришел сэр Бернем и выпустил его. Мистер Хардэйкр был до глубины души поражен его бледностью и нездоровым видом; он сказал, что сэр Бернем будто лет на пять постарел! И еще одно: тем же вечером, совершенно случайно, мистер Хардэйкр набрел на хозяина дома в часовне, которая тогда еще могла похвастаться крышей, и увидел, что тот, стоя на коленях, погрузился в молитву. Поверенный утверждает, что во Фрайарз-Парке воцарилась атмосфера неописуемого ужаса, и хотя, по его собственному признанию, доказательств у него никаких нет, он полагает, что это было связано с личностью кредитора. Кажется, в те дни тот как раз поселился по соседству — именно тогда поверенный впервые столкнулся с этим человеком.
Гаттон опять умолк и вытащил трубку и кисет.
— Кто это был? — спросил я.
— Некий доктор Дамар Гриф!
— Господи! — вскричал я. — Так к чему все это нас приводит, Гаттон?
— Это постепенно приводит нас к правде, мистер
— Иными словами, Роджера Каверли… убили?
— Я твердо в этом уверен, — ответил Гаттон, раскуривая трубку. — Полагаю, он был первой жертвой.
— Первой жертвой?
— Мистер Аддисон, я согласен с поверенным покойного сэра Бернема: пауком в самом сердце тенет является доктор Дамар Гриф. Горе из-за безвременной смерти сына стало ударом, от которого сэр Бернем так и не оправился, и Фрайарз-Парк перешел к последней своей хозяйке, леди Бернем, а та целиком и полностью находилась под влиянием приезжего врача.
— Но, Гаттон, — воскликнул я, — где же сама леди Бернем?
— Думаю, она умерла! — мрачно ответил он. — Как ни странно, у этой дамы не осталось живых родственников, а отношений с сэром Маркусом и семьей мужа она не поддерживала, так что скрыть ее смерть было несложно.
— Гаттон, неужели вы намекаете, что и с ней дело нечисто?
— Ни в коем случае! Ясно как день, что целью всего этого запутанного заговора было скрыть факт ее смерти! Злоумышленникам она была нужна живой, а не мертвой, мистер Аддисон. Они намеревались и далее разыгрывать сей траурный фарс, пока…
— Что?
— Пока сэра Эрика не повесят за убийство кузена!
— Гаттон! О чем вы?
— Он последний из рода Каверли! — коротко ответил инспектор. — Только так не останется опасности, что имение выкупят.
— Опасности?
— Безусловно. Фрайарз-Парк — или Белл-Хаус — связаны с некой тайной, для сохранения которой собственность должна оставаться во владении доктора Дамара Грифа, как это и было на деле после смерти сэра Бернема! Здесь многое не подлежит сомнению, и хотя Эрик Каверли упрямо молчит, один из моих людей, изучая архив сэра Маркуса, обнаружил вчера бумагу, которая, наряду с рассказом мистера Хардэйкра и вашей телеграммой, заставила меня помчаться в Кросслиз.
— Что это было?
— Приглашение от доктора Дамара Грифа, присланное сэру Маркусу почти сразу после смерти сэра Бернема и содержавшее просьбу посетить Фрайарз-Парк! По словам врача, несмотря на то, что здоровье леди Каверли не позволяло ей принимать гостей, ей очень хотелось увидеться с сэром Маркусом и устранить все существующие между ними недоразумения. Но наиболее любопытно то, что доктор предложил сэру Маркусу остановиться здесь!
— В «Эбби-Инн»?
— Именно. Вы занимали «лучшую комнату» в трактире, и сэр Маркус, прими он приглашение евразийца, тоже поселился бы в ней. Словом, все улики и так вели во Фрайарз-Парк, но то, что вы в своем послании упомянули некоего доктора Дамара Грифа как лицо подозрительное и попросили меня разузнать о его прошлом, стало последней каплей. Честно говоря, я понял, что вы допустили промах, однако я обернул его в свою пользу и решил взглянуть на эти места лично и при этом не дать доктору Дамару Грифу ни малейшего повода заподозрить, что я хоть как-то связан с делом.