Зеленые холмы Африки
Шрифт:
— Пива?
— Что ж, давай.
Он принес бутылку, и я залпом осушил ее до половины, запивая жареную печенку.
— Вот это жизнь! — сказал я по-английски. М'Кола улыбнулся и спросил на своем языке:
— Еще пива?
Когда я заговаривал с ним по-английски, он воспринимал это как милую шутку.
— Гляди, — сказал я, приставил ко рту бутылку и осушил ее единым духом. Это был старый фокус, которому мы научились в Испании, где пили так вино из мехов. Римлянин был поражен. Он подошел, присел на корточки и начал что-то говорить. Говорил он довольно долго.
— Совершенно
— Еще пива? — спросил М'Кола.
— Вижу, ты хочешь споить меня, старик.
— Н'дио, — да, — ответил он, делая вид, что понимает по-английски. — Смотри, Римлянин. — Я начал лить пиво себе в рот, но, увидев, что Римлянин, глядя на меня, делает горлом глотательные движения, чуть не поперхнулся и опустил бутылку. — Хватит. Больше двух раз за вечер не могу: вредно для печени.
Римлянин продолжал говорить что-то на своем языке. Дважды я услышал слово «симба».
— Симба здесь?
— Нет, — ответил Римлянин. — Там. — Он махнул рукой в темноту, и я так ничего и не понял. Но слушал его с удовольствием. — Я убил много симба, — сказал я. — Я-истребитель симба. Не веришь-спроси у М'Кола. — Я чувствовал, что меня, как всегда по вечерам, одолевает желание похвастаться, но рядом не было Старика и Мамы. А хвастать, когда тебя не понимают, куда менее приятно. Все же это лучше, чем ничего, особенно после двух бутылок пива.
— Поразительно, — сказал я Римлянину. Он продолжал рассказывать что-то. На дне бутылки оставалось немного пива. — Дед, — позвал я. — Мзи!
— Что, бвана?
— Выпей пива. Ты уже стар, оно тебе не повредит. Я видел глаза Деда, когда осушал бутылку, и понял, что ему тоже хочется пива. Он выпил все, что оставалось, и склонился над прутьями с мясом, нежно прижимая к себе бутылку. — Еще пива? — спросил М'Кола.
— Да, — ответил я. — И патроны.
Римлянин продолжал разглагольствовать. Видно, он был еще больший говорун, чем Карлос, которого я встречал на Кубе. — Все это необычайно интересно, — сказал я ему. — Ты молодчина. И я тоже-оба мы славные ребята. Послушай-ка… М'Кола принес пиво и мою охотничью куртку, в карманах которой лежали патроны. Я отпил глоток, заметил, что Дед не сводит с меня глаз, и выложил перед ним шесть патронов.
— Сейчас буду хвастать, — заявил я. — Придется вам потерпеть. Глядите! — Я по очереди дотронулся до каждого патрона:
— Симба, симба, фаро, ньяти, тендалла, тендалла. Каково? Хотите верьте, хотите нет. Гляди, М'Кола! — И я снова перебрал все шесть патронов: лев, лев, носорог, буйвол, куду, куду.
— Айяяй! — ахнул Римлянин.
— Н'дио, — торжественно подтвердил М'Кола. — Да, это правда.
— Айяяй! — снова воскликнул Римлянин и ухватил меня за большой палец.
— Святая правда, — сказал я. — Хоть и трудно поверить.
— Н'дио, — повторил М'Кола и сам принялся перечислять:
— Симба, симба, фаро, ньяти, тендалла, тендалла!
— Можешь рассказать это им всем, — сказал я по-английски. — А с меня на сегодня хватит.
Римлянин снова заговорил, обращаясь ко мне, и я внимательно слушал его, прожевывая новый кусок жареной печенки. М'Кола
— Нет, нет.
— Да пойми ты, я ведь без всякой задней мысли спрашиваю. Просто из любопытства. Но М'Кола был непоколебим.
— Нет, — сказал он и покачал головой. — Хапана! — Таким же тоном он говорил «нет», когда мы выслеживали льва в густых зарослях. На этом прервался наш светский разговор, и я стал разыскивать почки; брат Римлянина выделил мне кусок из своей доли, я насадил почку на прут между двумя кусками печени и начал поджаривать их над костром. — Будет отличный завтрак, — сказал я вслух. — Куда вкусней фарша. Потом мы долго беседовали о черных антилопах. Римлянин не называл их «тарагалла» и вообще не знал этого слова. Сперва я думал, что речь идет о буйволах, потому что Римлянин все время повторял «ньяти», но, оказывается, он хотел этим сказать, что они черны, как буйволы. Потом он начал рисовать их на золе у костра, и стало ясно, что он говорит именно о черной антилопе. Рога ее изогнуты, как восточные сабли, и концами касаются загривка.
— Самцы? — спросил я.
— Самцы и самки.
С помощью Деда и Гаррика я выяснил, что поблизости бродят два стада.
— Завтра?
— Да, — ответил Римлянин. — Завтра.
— Кола, — сказал я. — Сегодня куду. Завтра-черные антилопы, буйволы, симба.
— Не надо буйволы! — ответил он, отрицательно качая головой. — Не надо симба!
— Мы с вандеробо-масаем пойдем на буйволов.
— Да, да, — радостно подтвердил вандеробо-масай.
— Тут близко есть большие слоны, — ввернул Гаррик.
— Завтра на слонов, — сказал я, поддразнивая М'Кола. — Нет! — Он понимал, что я его поддразниваю, но и слышать не хотел ничего подобного.
— Да, да, на слонов, — сказал я. — На буйволов, на симба и на леопарда.
Вандеробо-масай взволнованно кивал:
— И на носорога, — добавил он.
— Хапана! — сказал М'Кола уже страдальчески. — На тех холмах много буйволов, — перевел Дед слова Римлянина, который в сильном возбуждении вскочил на ноги и указывал куда-то вдаль, за хижины.
— Хапана! Хапана! Хапана! — твердил М'Кола решительно. — Еще пива?
— Он отложил нож.
— Ну, ну, не сердись, я пошутил.
М'Кола присел рядом со мной и заговорил, пытаясь объяснить что-то. Он упомянул имя Старика, — видимо, хотел сказать, что Старику это не понравилось бы, что он не допустил бы этого.
— Я пошутил, — сказал я по-английски. Потом добавил на суахили:
— Завтра на черных антилоп?
— Да, — горячо подхватил он. — На антилоп. Потом мы с Римлянином долго беседовали, я говорил по-испански, а он уж не знаю по-каковски, и так мы с ним, кажется, разработали весь план кампании на завтрашний день.