Зеленый дельфин
Шрифт:
— А что, в этой Трамонтане, много ветров? — не отрываясь от бинокля, процедил новый правитель.
— Так точно-с, ваше умнейшество, — вытянул руки по швам Первый Эрудит. — Само название «Трамонтана» означает ветер небывалой силы, после которого наступает хорошая погода.
— Ну да? — Умноликий обернулся и заморгал. С минуту он пристально изучал оробевшего Эрудита, затем опять прикрыл глаза биноклем. — А кто, собственно, обитает в этом государстве? — невинно спросил
От такого невежества брови Эрудита взлетели на лоб, но он тут же взял себя в руки. Чему удивляться, все знают: повеса и гуляка, молодой правитель не изучил ни одну науку, увлекаясь придворными забавами да прелестными сондарийками.
— Живут в Трамонтане разные люди. — Эрудит запнулся и кашлянул, обдумывая, как бы яснее и короче рассказать о соседнем государстве.
— Какие люди? — капризно дрыгнул ногой Умноликий. Эрудит оглянулся на дверь и почему-то шепотом повторил:
— Разные. Совсем разные.
— Что-то загибаешь ты, старикан!
— Никак нет, ваше умнейшество, — развел руками Эрудит: — И мужчины, и женщины, и даже дети – все разные.
— Совсем-совсем? — У правителя перехватило дыхание. — Там что, нет образцов, на которые надо равняться?
— Кое-какие образцы есть, но там считают, что на них не обязательно равняться. Каждый должен быть личностью.
— А это еще что такое – личность?
— Это значит, что у человека свое, собственное лицо, а не лицо с журнальной картинки или рекламы.
— Но ведь это ужасно! Ведь это же будет много лиц! Как же в таком случае ими управлять? А, понял! — он хлопнул себя по лбу, и тот загудел медным звоном. — Понял, — повторил он. — Ими руководит машина.
— Вовсе нет, — покачал головой Эрудит. — Каждый трамонтанец подчиняется собственному разуму. Так как убежден, что его разум – частичка разума Самого Высокого.
— А кто у них Самый Высокий? Разве есть еще кто-то самый-самый, кроме меня?
— Должен вас огорчить – есть. Это тот, кто сотворил Солнце и Землю, всю вселенную.
— Какая чепуха! Разве им неизвестно, что всё сотворилось само собой, в результате кошмарного вселенского взрыва?
— Как раз вот это они и считают чепухой, милитаристской философией. По их мнению, взрывы порождают только войны и хаос. Поэтому у трамонтанцев нет военных конфликтов. Взрывай хоть миллиарды лет, говорят они, не появится ни одна живая клеточка, ни одна спираль ДНК.
Молодой наследник с опаской глянул в окно.
— Нет, если так,
— Уже взял – его умнейшество на том свете…
— Ах, да… Он, конечно, знал обо всем? И не принимал никаких мер?
— Нет.
— Глупец. Можно было подорвать эту страну изнутри.
— Трамонтана настолько сильная держава, что всякое вмешательство в ее внутренние дела чревато…
— Мда… — Умноликий вскочил с дивана и яростно поскреб макушку. — Да ты садись, садись, — спохватился он, придвигая Эрудиту кресло.
Польщенный вниманием, Первый Эрудит робко уселся и стал следить за правителем, стараясь вовремя отразить на своем лице малейший оттенок его настроения.
Умноликий расстегнул ворот рубахи, распахнул окно, но тут же осторожно прикрыл.
— И все-таки, как это папаша терпел такое соседство? Чем однако сильна Трамонтана? Что там, наука умнее нашей?
— Глубже. И наука, и техника. Но главное не в этом.
— А в чем же?
— Я вам уже говорил… — замялся Эрудит. — Там люди другие.
— Тьфу, опять за свое.
— Все не так безобидно, как вам кажется, — тонко улыбнулся Эрудит. — Трамонтанцы не знают слов «скука», «обман». А синеглазым и задирающим голову к небу живется не хуже, чем людям с другим цветом глаз и тем, кто не видит ни в небе, ни в море ничего привлекательного..
— Безобразие! — надулся Умноликий.
— Их поэты говорят, — вкрадчиво продолжал Эрудит, — что трамонтанцы чисты как снег в горах, свободны как ветер и щедры как лучи солнца.
— Так у них и поэты есть?
— Да, но, в отличие от наших, они не только слагают прекрасные стихи и песни, но и, как ученые, пишут трактаты.
— Какова же их философия?
— Звездное небо для них – прекрасный шатер, созданный Самым Высоким для защиты людей от неблагоприятных космических вторжений. И в то же время это – бездонная вселенная со множеством таинственных миров, а кроме того – изумительная ткань, из которой они шьют платья своим девушкам.
— Как? Из неба? Ткань? Они что, с приветом?
— Все это, конечно, иносказательно.
— А что по этому поводу говорят у нас? — нахмурился Умноликий.