Зеленый мальчик. Сказки

Харламов Юрий Ильич

— А... как ты узнал?— спросила Сюзанна.

— Вот тaк! — показал ей язык Бананчик.

Тут Горошек не выдержал и хихикнул.

— Кто хихикнул? — спросил Мухобой.

Все посмотрели друг на друга — никто не хихикал.

Но это еще что! А вот когда с дастархана вдруг сама собой поползла колбаса, целый круг, тут уж всем стало по-настоящему страшно и даже жутко.

Сюзанна завизжала не своим голосом. Али и Вали, как два кутенка, лезли друг под друга. Мухобой на четвереньках кинулся в свой окоп. И лишь маэстро Тигранполосат в эту решительную минуту проявил завидное присутствие духа. Размахивая

над головой лассо, устремился тройными прыжками за маленьким зелёным деревцем, которое убегало, унося, с собой колбасу.

Сначала колбаса бегала вокруг лагеря, потом перепрыгнула через ручей, потом подпрыгнула и повисла на сучке, и наконец умчалась, помахав всем на прощанье.

Теперь уже никто не сомневался, что Горошек стал невидимкой.

— Папочка, а что если подбросить ему отравленную конфетку,— ангельским голоском предложила Сюзанна.

— Нет, моя крошка,— ответил Тигранполосат.— Он нужен нам живым! И не будь я Тигранполосат, если не поймаю его.

Эрка и её подружка Золотоглазка, кружась в ут­реннем солнечном луче, болтали о своих сердечных делах, вернее болтала Золотоглазка, влюбившаяся в какого-то мотылька, а Эрка только слушала да посмеивалась — Золотоглазка влюблялась во всех мотыльков подряд, но уже через час забывала, в кого влюбилась, и ей приходилось влюбляться снова.

— Тебе нравится наш Зеленый мальчик? — спросила вдруг Золотоглазка.

— Жаль,что у него нет крыльев, — ответила Эрка.

— Мне кажется, ты все время кружишь возле него,— продолжала Золотоглазка.

— Да это меня ветерок к нему заносит,— смути­лась Эрка.

— Ты просто не сводишь с него глаз!

— Да это у меня глаза такие!

— Какие — такие?

— Фасеточные, как у стрекозы: куда бы я не смотрела, все равно вижу его.

— А почему ты целыми днями сидишь у него на голове?

— Ну а как же? Он ведь маленький, на него медведь ведь нечаянно может наступить, поэтому я его везде сопровождаю.

— А он догадывается, что ты не простая бабочка, а дочь феи? — продолжала допытываться Золотоглазка.

— Тсс-с-с! Я не хочу, чтобы он знал об этом, — прошептала Эрка.

— Почему?

— Еще подумает, что задаюсь.

Золотоглазка захлопала крылышками.

— Раз боишься, что он о тебе подумает, это верный признак того...

— Чего? — нетерпеливо спросила Эрка.

— Того, что ты в него влюбилась, вот чего! Влип­ла, как муха в мед!

— Разве так бывает? — стараясь казаться спокойной, спросила Эрка.— Я ведь бабочка, а он мальчик!

— Ну и что? Я однажды влюбилась в красивое облако и целый день летела за ним, а когда оно растая­ло, я плакала вот такими слезами! В другой раз я влюбилась даже в летучего мыша...

— В кого, в кого?

— В мыша, летучего. Всю ночь мы с ним летали, как сумасшедшие, а утром, когда я увидала какой он страшненький, я поскорее перевлюбилась в кого-то другого, а летучий мышь с горя повиснул вниз головой.

— Да это они так спят! — засмеялась Эрка.

— Правда? А я подумала — это он из-за меня! Но ты мне зубки не заговаривай! Все ясно: ты влюбилась. А он? Смотрит на тебя? Вздыхает? Любуется твоими крылышками?

— Он всеми любуется,— вздохнула Эрка. — Я ведь для него такая же бабочка,как и ты.

— Так превратись в девочку! —воскликнула Золо­тоглазка.

—

Я обещала фее, что все лето буду только ба­бочкой.

— Но когда ты обещала, ты же не знала, что по­явится этот зеленый жучок? — подзадорила Эрку 3олотоглазка.

— He знала, конечно...

— Ну хоть на один денек стань девочкой. Вот интересно!

— Разве что на один денек,—неуверенно сказала Эрка.

— Согласна? — обрадовалась Золотоглазка.

— А цветок превращений... Ты думаешь, он уже расцвел?

— Я только вчера поливала его. Он расцветает се­годня ночью.

— Но кроме цветка нужно еще зеркальце,— вспомнила Эрка.

— Волшебное?

— Нет, обыкновенное, но у меня никакого нет.

— Я видела зеркальце у этой кривляки Сюзанки,— шепнула Золотоглазка. — Хочешь, я попрошу Балабана — и он украдет его...

— Что ты! Красть нельзя,— испугалась Эрка.

— Значит, это не любовь, — разочарованно сказала Золотоглазка.— Ради любви идут на всё, а тут всего лишь какое-то зеркальце...

И она улетела, вспомнив, что сегодня с утра еще ни в кого не влюбилась.

Ночью, на лесной полянке перед закрытым бутоном удивительного цветка с широкими, как человеческая ладонь, листьями,сидела Эрка. Она терпеливо ждала. И вот из-за гор выкатилась золотая дойра [3] луны, влюбленный соловей ударил в нее и по всему лесу раска­лились его волшебные трели. И словно только этого условного сигнала ждал цветок превращений — лепестки его медленно раскрылись, от них исходил таинст­венный свет новых жизней.

3

Дойра - ударный музыкальный инструмент типа бубна.

— Сколько лепестков! —прошептала Эрка. — И каждый — новое превращение... Но мне нужен только один...

Она загадала желание, прошептав при этом: «Только бы я не оказалась дурнушкой!», поцеловала лепес­ток, и взмахнув крылышками, полетела в лагерь Тигранполосата.

Здесь все уже давно спали. Эрка бесшумно проле­тела под самым носом у Мухобоя (он, как и обещал, спал в окопе, замаскировавшись кочками и пеньками) и через приоткрытый полог бесшумно проскользнула в шатер Сюзанны.

Сюзанна спала на пуховой перине, над нею горел маленький ночной светильник. В изголовье валялись всякие щеточки, кисточки, пудра, губная помада и бигуди, с которыми она не расставалась даже в лесу.

Но где же зеркальце? Эрка перерыла весь этот кос­метический хлам — зеркальца не было. Она подкралась к Сюзанне, на цыпочках обошла вокруг головы, заглянула под подушку и наконец обнаружила зеркальце. Оказывается, Сюзанна спала на нем — из-под ее пле­ча виднелся лишь его краешек, видно, она перед сном любовалась собой.

Перевернуть толстуху Сюзанну не смогли бы даже Али и Вали, куда уж тут бедной Эрке! Единственное, что она могла попытаться сделать, это заставить Сю­занну самой перевернуться во сне, и она принялась изо всех сил щекотать ее, жужжать в ухо и дергать за волосы. Сначала Сюзанна захныкала и задрыгала ногами, видно, ей снилось что-то страшное, и она убегала, потом она вдруг открыла глаза, свела их к носу, на котором сидела Эрка, и заорала истошным голосом.