Зеленый Марс
Шрифт:
Странное ощущение захлестнуло его: он понял, что запомнит этот момент на всю жизнь, прямо тут, в парной, удобной купальне, под соколиным взглядом величавой Майи, которую Джеки ненавидела лютой ненавистью и которая теперь пристально наблюдала за ними тремя, что-то подозревая. Все было именно так. Джеки и Ниргал, может, и принадлежали друг другу, и он-то уж точно принадлежал ей, но ее понятия о принадлежности не соответствовали его представлениям. Шок от осознания перехватил ему дыхание, он словно воспарил в своем понимании вещей. Он смотрел на нее, оцепеневший, раненый, чувствующий подступающую злость, – она еще сильнее прижималась к Дао, – и тут он все понял. Она собрала их обоих. Да, это логично. Именно так. И Рул, и Стив, и Франц, все они были равно преданы ей, может быть, это было лишь воспоминание о том, как она предводительствовала всей их компанией, а может быть, и нет. Однако она собрала их всех. И, очевидно, теперь, когда Ниргал стал для них своего рода чужаком, ей было комфортнее с Дао. Он оказался изгнанником
Он не знал, было ли хоть что-то из этого правдой, но знал, как это выяснить. Хотя и не был уверен, что ему этого хочется. Он выбрался из купальни и ушел в мужскую раздевалку, чувствуя спиной взгляды Джеки и Майи.
В мужской раздевалке в одном из зеркал он поймал отражение незнакомого лица. Он остановился и понял, что это его собственное лицо, искаженное горем.
Он медленно приблизился к зеркалу, снова чувствуя странное ощущение пронзающего его момента. Он уставился на лицо в зеркале, все смотрел и смотрел: до него дошло, что он – не центр вселенной или ее единственное сознание, но точно такая же личность, как и прочие, на которую прочие смотрят со стороны, точно так, как он смотрит на них. И этот странный Ниргал-в-зеркале был завораживающим черноволосым и кареглазым мальчиком, сильным и интересным, почти копия Джеки, с густыми черными бровями и… взглядом. Он не хотел ничего этого знать. Но он чувствовал мощь, горящую в кончиках пальцев. Он вспомнил, как люди смотрели на него, и понял, что для Джеки он может представлять такого же рода опасную силу, какой она представлялась для него, – что объяснило бы ее общение с Дао как попытку держать его подальше, сохранять баланс, утверждать собственную силу. Показать, что они – подходящая пара, и соответствовать. И внезапно напряжение покинуло его тело, он содрогнулся, потом ухмыльнулся криво. Они и впрямь принадлежали друг другу. Но он до сих пор оставался самим собой.
Поэтому, когда Койот появился и пришел к Ниргалу, чтобы позвать его в новое путешествие, тот тотчас же согласился, очень благодарный за такую возможность. Было больно видеть вспышку ярости на лице Джеки, когда она услышала эту новость, но другая часть его радовалась собственной непохожести, способности убежать от нее… или хотя бы уйти на какое-то расстояние. Подходили они друг другу или нет, но ему это было нужно.
Несколько вечеров спустя они с Койотом, Питером и Мишелем поехали прочь от огромной массы полярной шапки в разбитые земли, черные под звездным покрывалом.
Ниргал смотрел назад на сияющий белый утес со смешанными чувствами, но главным среди них оставалось облегчение. Казалось, что там, позади, они зароются еще глубже в лед и станут жить прямо под Южным полюсом, пока красный мирок крутится в космосе, заброшенный среди звезд. Он вдруг понял, что никогда больше не станет жить под куполом, никогда не вернется туда надолго. Это был не вопрос выбора, это был просто факт. Его судьба или предназначение. Он чувствовал это так же ясно, как ощущал бы камень в ладони. С этих пор он будет бездомным, если только вся планета не станет однажды его домом, каждый кратер и каньон будут известны ему, каждый камень и любой человек – все в зеленом мире и белом. Но это – он вспомнил бурю, увиденную с Откосов Прометея, – была задача, требующая не одной жизни. Ему придется учиться.
Часть вторая
Посол
Астероиды с эллиптическими орбитами, пересекающимися внутри орбиты Марса, называют Амурами (если они пересекаются внутри земной орбиты – Троянами). В 2088 году Амур, известный как 2034B, пересек орбиту Марса где-то в восемнадцати миллионах километров позади планеты, и вскоре после этого с ним состыковалась группа автоматизированных посадочных модулей с Луны. 2034B представлял собой шершавый шар около пяти километров в диаметре, массой порядка пяти биллионов тонн. Когда ракеты приземлились, астероид получил имя Нью-Кларк.
Изменения стали очевидны очень быстро. Часть машин погрузилась в пыльную поверхность астероида и начала сверлить, вкапываться, переходить с места на место, упорядочивать и транспортировать. Первым делом был установлен завод на ядерном топливе, и вскоре топливные стержни пришли в рабочее положение. Где-то в другом месте зажглись печи, и автокочегары приготовились подкидывать горючее. На других посадочных модулях открылись грузовые отсеки, и роботизированные механизмы рассыпались по поверхности, закрепившись в каменистом неровном ландшафте. Машины для прокладки тоннелей ввинчивались внутрь. Пыль улетала в космос вокруг астероида, а затем опадала и бесследно исчезала навсегда. Посадочные модули протягивали друг к другу трубы и шланги. Основу астероида составлял углеродосодержащий хондрит с изрядной долей замерзшей воды, скрытой в его трещинах и полостях, и через какое-то время несколько заводов в модулях начали производить самые разные углеродные материалы и некоторые композиты. Довольно скоро
Спустя многие годы процесс оставался довольно простым. Основной завод Нью-Кларка производил длинные нити углеродных нанотрубок. Нанотрубки состояли из атомов углерода, соединенных в цепи так, что связи, соединяющие их, были настолько сильными, насколько это было возможно при существующих технологиях. Нити достигали всего лишь нескольких десятков метров в длину, но были скручены в кластеры, концы которых перекрывали друг друга, а потом эти связки скручивались с другими, пока кабель не достигал девяти метров в диаметре. Заводы могли производить и скручивать нити с такой скоростью, что в час появлялось около четырехсот метров кабеля, а за день его длина достигала десяти километров, и так продолжалось час за часом, день за днем, год за годом.
Пока тонкая нить скрученной углеродной пряжи уходила в космос, роботы на другой стороне астероида конструировали электромагнитную катапульту – двигатель, который будет использовать дейтерий, добытый из воды астероида, чтобы выстреливать измельченным камнем, отправляя его прочь от астероида на скорости 200 километров в секунду. Вокруг астероида – в ожидании времени, когда их точно так же запустят в качестве реактивных стабилизаторов, – строились и наполнялись топливом меньшие двигатели и обычные ракеты. Другие заводы конструировали машины с большими колесами, способные ездить туда-сюда по растущему кабелю, и пока кабель продолжал тянуться с астероида, к нему крепились маленькие ракетные сопла и другая машинерия.
Когда электромагнитная катапульта выстрелила, астероид начал переходить на новую орбиту.
Прошли годы. Новая орбита астероида пересеклась с орбитой Марса, и астероид прошел в десяти тысячах километров от него, тогда группа ракет стартовала с астероида так, что он был захвачен гравитацией Марса на высокой эллиптической орбите. Сопла продолжали включаться и выключаться, регулируя движение. Кабель продолжал тянуться. Время шло.
Примерно через десять лет после того, как первые посадочные модули коснулись поверхности астероида, кабель достиг длины порядка тридцати тысяч километров. Масса астероида составляла около восьми биллионов тонн, масса кабеля – примерно семь. Астероид двигался по эллиптической орбите с перигеем приблизительно в пятьдесят тысяч километров. Но к тому моменту все ракеты и электромагнитные катапульты на обеих сторонах Нью-Кларка, а также на самом кабеле пришли в действие: некоторые работали постоянно, но большинство – короткими периодами. В одном из грузовых отсеков был установлен самый мощный компьютер из когда-либо созданных, он координировал данные с сенсоров и определял, какая ракета и в какой момент времени должна работать. Кабель, к тому моменту направленный в противоположную от Марса сторону, начал разворачиваться по направлению к планете, словно изящная стрелка в часах ручной работы. Орбита астероида стала меньше и приобрела более правильную форму.
Впервые с момента приземления на Нью-Кларк прибыли новые ракеты, и роботы, доставленные с ними, начали строительство космического порта. Конец кабеля стал опускаться на Марс. Здесь вычисления, производимые компьютером, взлетели на почти метафизический уровень сложности, и гравитационный танец кабеля и астероида с планетой стал более точным, приходя в соответствие с постоянно замедляющейся мелодией, так, что чем ближе подходил кабель к своей должной позиции, тем медленнее и медленнее становилось его движение. Если бы кто-то мог наблюдать это представление на всем его протяжении, он мог бы принять его за некую эффектную демонстрацию парадокса Зенона, в которой гонщик приближается к финишной черте, всякий раз проходя по половине от пройденного расстояния… Но никто никогда не следил за этим зрелищем полностью, поскольку ни у кого из свидетелей не было подходящих для этого органов чувств. Пропорционально кабель был тоньше человеческого волоса – даже если бы его уменьшили до диаметра волосинки, в нем по-прежнему оставались бы сотни километров длины, так что невозможно было охватить его глазом целиком. Можно утверждать, что управлявший им компьютер имел о нем наиболее полное представление. Для наблюдателей с поверхности Марса, обитателей города Шеффилд, расположенного на горе Павлина, кабель сперва показался очень маленькой ракетой, которая спускалась с прикрепленной к ней очень тонкой лестницей. Что-то вроде яркой блесны и тонкой рыболовной лески, заброшенной богами из близлежащей вселенной. Глядя со дна этого океана, можно было увидеть, что кабель с болезненной неторопливостью опускался к массивному бетонному бункеру на востоке Шеффилда, и в конце концов большая часть людей перестала обращать внимание на черную вертикальную черту в верхних слоях атмосферы.