Зеленый Марс
Шрифт:
Несколько дней спустя его вездеход продвигался по западному склону горы Павлина. Узкая дорога тянулась вдоль полосы крошащегося вулканического щебня с подобием зубчатой железной дороги, бегущей вниз. Он выслал последнее закодированное сообщение Форту о том, что отправляется в путь, и впервые за все путешествие получил ответ: «Доброго пути».
Первый час поездки, как ему говорили, обещал подарить самые зрелищные виды: за перевалом через западный край кальдеры открывался внешний склон огромного вулкана. Это случилось километрах в шестидесяти к западу от Шеффилда. Добравшись до юго-западного края широкого плато, Арт уставился вниз. Горизонт вдруг очутился очень далеко под ним, а еще дальше – чуть выгнутая, подернутая дымкой белая полоса, словно Земля, какой она видится из иллюминатора космического корабля, что имело смысл, поскольку гора Павлина
Словом, хотя в первый день Арт все время катился вниз, дух его витал высоко.
– Тото, мы больше не в Канзасе! Найдем волшебника на Марсе!
Дорога тянулась параллельно линии, прочерченной упавшим тросом. Западную часть Фарсиды он поразил с огромной силой – не с такой, конечно, как во время последнего оборота, но достаточной, чтобы создать интересные для исследования супермолекулярные комплексы. «Чудовище», к которому направлялся Арт, уже собрало кабель на этом участке, не оставив ничего, кроме старомодных рельсов с зубчатой рейкой посередине. «Чудовище» прокладывало путь, создавая его из углерода, извлеченного из троса, а потом с помощью других его частей и магния, взятого прямо из почвы, делало маленькие автономные вагонетки, передвигавшиеся по зубчатому рельсу и доставлявшие переработанный груз обратно, вверх по склону горы Павлина, в отделения «Уробороса» в Шеффилде. «Какая аккуратная», – подумал Арт, глядя, как маленькая автоматизированная вагонетка проехала мимо в противоположном направлении. Черная и приземистая, вагонетка приводилась в движение простым мотором, ее груз в основном составляли углеродные нанонити, покрытые сверху большим алмазным блоком. Арт слышал о таком в Шеффилде и, увидев теперь, не удивился. Алмаз извлекали из двойных спиралей, усиливавших провод, и на самом деле эти блоки были гораздо дешевле, чем углеродная нанонить, сложенная под ними, – в общем-то, они служили чем-то вроде забавной крышки, но выглядели при этом весьма впечатляюще.
На второй день поездки Арт разменял огромный конус горы Павлина на типичную холмистую местность Фарсиды. Земля здесь была щедрее усыпана камнями и метеоритными кратерами, чем на склоне вулкана, и в придачу укрыта наносами снега и песка, смешанных, казалось, поровну. Это был обледенелый склон западной Фарсиды, область, куда часто приходящие шторма сбрасывали массы никогда не таявшего снега, который лишь скапливался годами, утрамбовываясь все плотнее. До сих пор нагорье состояло из измельченного снега, называемого фирном, но через несколько лет нижние слои снега под давлением должны были превратиться в лед и стать склонами ледников.
Но пока еще склоны были обозначены валунами, выглядывающими из снега, и кольцами кратеров, в большинстве своем – меньше километра в диаметре, так что, если бы не укрывший их снег, можно было бы подумать, что удар произошел лишь накануне.
Арт уже за несколько километров заметил «Чудовище», перерабатывающее трос. Сначала над западным горизонтом замаячила его верхушка, а в течение следующего часа показалось и туловище. На огромном пустом склоне он выглядел гораздо меньше своего близнеца в Шеффилде, но когда Арт подъехал к нему вплотную, стало ясно, что размерами он не уступит городскому кварталу. С нижней его стороны имелась даже квадратная дыра, которая выглядела как обычный въезд на парковку. Арт повел свой вездеход прямо в эту дыру – «Чудовище» передвигалось со скоростью три километра в день, так что особого труда это не представляло. Очутившись внутри, он проехал по извилистому пандусу, а потом через короткий туннель – в шлюз. Затем Арт связался по рации с искином «Чудовища», и двери за его вездеходом закрылись, а уже через минуту он поднимался на лифте на обзорную палубу.
Скоро выяснилось, что жизнь внутри «Чудовища» не предполагает обилия развлечений. Переговорив с офисом в Шеффилде, Арт спустился в лабораторию и взглянул на ионный хроматограф, а потом вернулся обратно в вездеход, чтобы немного осмотреться. Зафир заверил его, что при работе с «Чудовищем» все всегда обстояло именно так: вездеходы крутились поблизости, словно рыбы-лоцманы вокруг большого кита, и хотя с обзорной палубы открывался чудесный вид, большинство
Так Арт и поступил. Отрезок троса перед «Чудовищем» ясно давал понять, что здесь он ударил намного сильнее, чем позади, где его падение только начиналось. Он был погребен, наверное, на треть своего диаметра, цилиндр сплющило, а по краям бежали длинные трещины, обнажавшие внутреннюю структуру – множество скрученных углеродных нанонитей. Это был самый прочный из известных науке материалов, хотя, пожалуй, материал, из которого был сплетен трос нового лифта, был еще прочней.
«Чудовище», превосходя трос высотой раза в четыре, оседлало обломки: обуглившийся черный полуцилиндр исчезал в дыре в торце машины, откуда доносились ворчание и низкая, почти инфразвуковая вибрация. Ежедневно в одно и то же время, около двух часов дня, в задней части «Чудовища» открывалась дверь над непрерывно выползающими рельсами, и одна из покрытых алмазом вагонеток, сверкая в солнечном свете, выкатывалась и скользила прочь, к горе Павлина. Эти вагонетки скрывались за высоким восточным горизонтом примерно через десять минут после того, как были исторгнуты своим создателем.
Полюбовавшись ежедневным отправлением, Арт направлял свою вездеходную рыбу-лоцмана на исследование кратеров и больших, отдельно стоящих булыжников, а в действительности – на поиски Ниргала или на его ожидание. После нескольких таких дней у него появилась привычка надевать скафандр и в полдень на несколько часов выходить наружу. Он прогуливался рядом с кабелем или рыбой-лоцманом, порой выбираясь дальше в окрестности.
Ландшафт казался странным не только из-за миллионов равномерно разбросанных черных камней, но и благодаря жесткому покрывалу из снега, слепленного в фантастические формы ветром-пескоструйщиком: кряжи, стволы, дупла, каплевидные хвосты за каждым голым камнем и так далее – заструга, так назывались эти образования. Было забавно бродить среди этих экстравагантных аэродинамических статуй из красноватого снега.
Так проходил день за днем. «Чудовище» медленно переползало на запад. Арт обнаружил, что продуваемые всеми ветрами голые вершины скал часто были окрашены крохотными снежинками, оказавшимися чешуйками быстрорастущего лишайника, который действительно рос очень быстро, по крайней мере, для лишайника. Арт подобрал пару камней в качестве образцов и отнес их в «Чудовище», где с интересом прочитал про лишайники. Очевидно, это были искусственно созданные криптоэндолиты, обычно обитающие в скалах, на этой широте они жили как раз на грани приемлемых для них условий. В статье утверждалось, что свыше девяносто восьми процентов их энергии уходит просто на поддержание жизни и менее двух тратится на воспроизводство. По сравнению с земными видами, на основе которых их создали, это был значительный прогресс.
Прошла еще пара дней, затем недель, но что он мог сделать? Арт продолжал собирать лишайники. Один из найденных им криптоэндолитов, как утверждал планшет, принадлежал к первому виду, выжившему на поверхности Марса и сконструированному еще членами первой сотни. Арт разбил на части несколько камней, чтобы рассмотреть их получше, и нашел колонии лишайников, растущих на сантиметровом внешнем слое камня: прямо на поверхности желтая полоска, под ней голубая, потом зеленая. После этого открытия он часто останавливался во время прогулок, чтобы опуститься на колени и прислонить лицевую панель к цветным камням, выглядывающим из слоя снега, удивляясь жестким чешуйкам и их насыщенным пастельным цветам: желтым, оливковым, цвета хаки, цвета листвы, черным, серым.
Однажды днем он повел рыбу-лоцмана далеко на север от «Чудовища» и выбрался наружу, чтобы побродить по окрестностям, собирая образцы. Когда он вернулся, то обнаружил, что дверь шлюза на боку вездехода не открывается.
– Что еще такое? – воскликнул он.
Прошло столько времени, и он уже забыл, что может случиться нечто непредвиденное. Очевидно, случайность приняла форму некой электронной неисправности. Если, конечно, это была именно случайность, а не… что-то другое. Он послал вызов по интеркому, испробовал все известные ему коды на панели у двери шлюза, но ничто не возымело эффект. И поскольку он не мог попасть в вездеход, то не мог активировать аварийные системы. Интерком в его шлеме имел весьма ограниченный радиус действия: фактически, в пределах поля зрения, что здесь, под горой Павлина, съеживалось до нескольких километров во всех направлениях. «Чудовище» находилось далеко за горизонтом, и хотя он мог бы пойти в ту сторону, на пути будет отрезок, когда вне горизонта окажутся сразу и «Чудовище», и рыба-лоцман, и он останется один в скафандре с ограниченным запасом кислорода…