Зеленый на красном
Шрифт:
Мы тихонько прокрались сквозь двери отеля, к счастью было уже поздно и весь автогоночный народ разбрелся по своим номерам. В номере Джеймс врубил на своем портативном стереомагнитофоне Бетховена. Он игнорировал последовавшие за этим стуки в стены и потолок до тех пор, пока не пришел кто-то из администрации и не попросил нас прекратить вечеринку, поскольку времени было уже три часа ночи. А ведь предполагалось, что Джеймс будет инструктировать меня, как стать профессиональным гонщиком…
На следующее утро я спустился на завтрак и встретил Уолкера Вейдлера, участвовавшего в этот уикенд в команде Ф3000, спонсируемой Мальборо. Уолкер сказал: «Прошедшая ночь была невыносима. Я едва ли сомкнул глаза. Люди в соседней комнате
«Боже, Уолкер», — ответил я. «Это ужасно». Он так и не понял, кем же были на самом деле те преступники, пока четыре года спустя мы не оказались в Японии, и я не подошел у нему и не рассказал, как было дело. Он произнес: «Я так и знал! Я догадывался, что Мальборо хочет от меня избавиться. Они подослали вас, чтобы вы своей вечеринкой испортили мне сон накануне гонки.» Он правда в это поверил.
В то время Уолкер выступал за Оникс, команду, спонсируемую Мальборо. В 1989 году она перешла в Формулу 1, и это стало одной из причин, по которой деньги Филип Морриса перешли к Пасифику, что и заставило Уолкера поверить в то, что приключения Джеймса в Дижоне были частью тщательно разработанного плана. Но причиной тому стал пятичасовое путешествие на поезде и распитая бутылка водки; не больше и не меньше.
Во всех соревнованиях, в которых команда Пасифик выступала ранее, она добивалась успеха. Сама из Норфолка, шасси Рейнард, японские моторы Мюген, поддержка Мальборо, Лехто и я в качестве пилотов. По всем предсезонным прогнозам мы смотрелись замечательно.
В первой гонке я обошел Джей Джей в квалификации, что, как оказалось, стало для всех сюрпризом, особенно для членов команды. Это немного осложнило мне жизнь, поскольку Пасифик строился вокруг Лехто, и даже несмотря на то, что я гораздо чаще опережал его в квалификации, нежели он меня (по-моему, счет был 6–3), он оставался фаворитом — и это меня немного напрягало.
Дабы еще больше усугубить положение вещей, по ходу третьего этапа, проходившего по улицам французского города По, меня наказали черным флагом. По официальной версии я блокировал другого гонщика, которым, так уж случилось, оказался француз. Если их послушать, то могло сложиться впечатление, что я вилял из стороны в сторону. На самом же деле каждый круг я проходил ровно по одной и той же траектории. Мой болид настолько плохо реагировал на кочки, что я даже не пытался занять внешнюю траекторию при входе в поворот. Тот парень, что шел позади, может быть, и был быстрее. Но это его дело — найти способ объехать меня по внешнему радиусу.
Я предстал перед стюартами и был оштрафован, представьте себе, на 5000 долларов. Непостоянство, проявляемое представителями ФИА, руководящим спортивным органом, служит типичным примером сложившейся в то время системы. Неделей ранее в течение Гран При Монако Рене Арну сошло с рук то, что он мешал лидерам обогнать его на круг. Я сражался за позицию, меня на круг не обгоняли; Арну же испортил гонку шедшему на втором месте вслед за Айртоном Сенной Алену Просту, привезя тому десять секунд на пяти кругах. Арну едва ли получил даже выговор, я же был оштрафован на сумму, которой у меня не было.
На самом деле я зарабатывал себе на жизнь тем, что покупал и продавал дорожные автомобили. Мальборо просило меня оставить этот бизнес; однажды я чуть не опоздал на гонку из-за того, что продал машину потенциальному покупателю по пути на автодром! Мальборо аргументировало свою просьбу тем, что они предоставили мне место в болиде, на бортах болида и на комбинезоне пустые места, и я должен был подыскать спонсора. Большинство гонщиков умудрялось где-то достать денег, я же не мог найти ничего. Я в самом деле пытался — правда, должен признать, не особенно сильно — но проблема заключалась в том, что у меня не было связей.
Из Формулы Форд я сразу попал в структуру Мальборо. Мне конечно пытались помочь, например, Дэвид Марри, проживавший в Дублине представитель Филип Морриса, но в конце концов, разве кто-нибудь захочет спонсировать человека из Северной Ирландии?
Множество людей верило в то, что у меня куча денег; некоторые даже считали, что я зарабатываю 40–50 000 фунтов стерлингов в год!
Еще мне помогал Гектор Лестер, агент по недвижимости, одолживший мне свой автомобиль на фестиваль Формулы Форд в далеком 1985 году, мне оказывал поддержку и Ян Адамсон, приятель отца. Он, будучи доктором из Конлига, нашей местной деревеньки, написал удачную книжку, и давал мне процент от заработанного гонорара. Вот и вся моя помощь. Были еще один или два бизнесмена, обещавших свое благорасположение, но деньги от них так и не поступили. Я только и слышал «в следующем году, в следующем году».
Сезон 1989 года оказался катастрофой. Я единственный раз финишировал на подиуме, но, по крайней мере, набрал побольше очков, нежели Лехто, пусть даже в итоге я оказался на девятом месте, а он на тринадцатом. Лехто, будучи тестером Феррари, перешел в Формулу 1 с командой Оникс, а я завис в воздухе. Затем мне позвонил Эдди Джордан.
В 1989 году Алези принес Джордан Рейнарду победу, и мы быстро заключили сделку, означавшую, что теперь я буду расхаживать в желтых цветах Кэмел, нежели в бело-красных от Мальборо. Как обычно, Эдди был полон грандиозных идей. Всего у него должно было быть три гонщика: я, Хайнц-Харальд Френтцен и Эмануэлле Наспетти. Френтцен был достаточно юн, и к тому же он ухаживал за Кориной Бетч, ставшей впоследствии супругой Михаэля Шумахера. А Наспетти оказался прекрасным парнем; я получил большое удовольствие от совместного с ним с ним времяпрепровождения. По крайней мере, это немного скрасило унылое начало сезона 1990 года.
В первых четырех гонках я набрал всего одно очко. Перед пятым этапом мы отправились на тесты в Монцу, и я опробовал машину с усовершенствованной передней частью, которая значительно улучшила поведение болида, и чем жестче мы ее делали, тем быстрее я ехал. В Монце я финишировал вторым, в следующей гонке — четвертым, а в Хоккенхайме одержал победу. Начиная с Монцы, я набрал больше очков, чем кто-либо другой, но фора, данная в начале сезона, оказалась слишком велика.
В итоге я занял третье место, что, учитывая все обстоятельства, было совсем неплохо, поскольку Рейнарду было трудно состязаться с Лолой, которую Эрик Кома привел к титулу, практически не напрягаясь. Когда в распоряжении гонщика оказывается слабый болид, от него мало что зависит. Единственное, что мне оставалось, это победить своих напарников по команде, и получить как можно больше удовольствия. Я умудрился поймать обоих зайцев.
Я жил в Оксфорде, в здании, лучшим описанием которого служило бы определение «крысиная нора». Эмануэлле, чьи родители были достаточно состоятельны, снимал апартаменты в стиле пентхауз, и периодически, когда он уезжал из страны, отдавал их в мое распоряжение, что было очень мило с его стороны, тем более, что он знал, чем я там буду заниматься.
Однажды мы вместе поехали в Японию на гонку спортпрототипов. Эта поездка была организована Эдди Джорданом, и, естественно, была для него еще одним способом заработать денег. Мы с Наспетти остановились в отеле и решили почудить. Эммануэлле включил на ТВ порноканал и решил, что хочет массаж. Для меня это было внове, и я спросил, что он будет делать, если массажисткой окажется старая толстая тетка. Он уверял меня, что она будет милой девушкой. Я ответил, что впущу ее, а потом сделаю ноги. Раздался стук в дверь. Я открыл, и в комнату вошла 80-летняя старуха. Я попытался как можно быстрее выскочить, но Наспетти, будучи наготове, втащил меня обратно. Бедная женщина стояла в растерянности и не могла понять, что происходит: по телевизору порно, а пара чудиков пытаются просочиться сквозь дверь.