Зеленый рыцарь

Мердок Айрис

— Ну, по-моему, это своего рода каприз, он просто заинтересовался вами, считает вас очень милыми и традиционными…

— Традиционными?

— Я имел в виду традиционность семейной жизни, он счел, что у вас прекрасная, добрая семья. А у него нет ни семьи, ни друзей, он одинок, и ему лишь хочется выразить вам восхищение. Вы ведь можете оказать ему эту маленькую услугу? Мне подумалось, что вы не откажетесь увидеться с ним, и я знаю, что вы отнесетесь к нему по-доброму, он довольно застенчив, слегка неловок и медленно соображает…

— Медленно соображает? Ты хочешь сказать, что он слегка заторможен? Возможно, он все-таки повредился умом?

— Нет-нет, он вполне здоров, просто излишне робок и не уверен в себе.

— Если его визит ограничится одним приветствием… Он хочет познакомиться со мной или и с девочками тоже?

— На самом деле он хочет увидеть всю нашу милую компанию, которую уже успел узнать, пока дожидался Лукаса. Он хочет повидать и Харви, и Беллами, что-то вроде маленького праздничного сбора.

— Ты имеешь в виду вечеринку, чтобы все собрались у нас? Это уже серьезнее…

— Ну, если ты не возражаешь.

—

Так сразу не знаю, что и сказать. Его желание кажется довольно странным, я надеюсь, что он не свихнулся… Ну да ладно, если уж тебе этого хочется… Только сообщи нам заранее, когда наметишь день этой встречи. А вот и звонок! Я жду Харви, он звонил по телефону, и мы пригласили его на обед. Кстати, когда ты сводишь девочек на «Волшебную флейту»?

Благодаря пристройке, сооруженной почти сразу после переезда в этот дом, большая, почти как Птичник, кухня выглядела очень просторной. Такое впечатление складывалось еще и в результате педантичности Сефтон, идеальной аккуратистки. Луизу постепенно, как обычно выражалась Сефтон, «отстранили» (очень тактично, конечно) от большинства кухонных дел. Ей разрешалось готовить себе вечерний чай или ранний ужин, а зачастую просто выкладывать на тарелку или разогревать приготовленные полуфабрикаты. Обычно на кухне заправляли Сефтон и Мой. Завтрак никто толком не готовил, каждый проглатывал что-нибудь наспех. К обеду относились более серьезно, но только по выходным. Вечернее чаепитие, если оно бывало, состояло из чая и имеющегося в наличии печенья. А вот ужин всегда был (особенно для девочек) главной и серьезной трапезой. Луиза иногда, теперь все реже, присоединялась к ним, по приглашению или по ее собственному желанию. В будние дни Мой обедала в школе, а Сефтон и Алеф, занимавшиеся в городе, перекусывали сэндвичами; если же девочки сидели дома, то подкреплялись бутербродами с сыром и яблоками.

В центре комнаты поблескивал широкий, идеально чистый стол. Вдоль одной стены тянулся высокий буфет с открытыми полками. Скатерть появлялась только для приема гостей. Объемистый холодильник был раскрашен Мой в сине-зеленые цвета. В кухне также стояла стиральная машина и (несмотря на упорные протесты Мой) посудомоечный агрегат. Интересы Мой (поборницы искусства) до некоторой степени шли вразрез с интересами Сефтон (поборницы порядка), потому как у Мой имелись любимые тарелки, чашки и кружки, которые надлежало мыть только вручную. Выбор ножей, вилок и ложек также был индивидуальным. В результате неизбежных убытков или битья посуды (несмотря на все старания поборниц искусства и порядка) в доме не было ни одного полного сервиза. Мой нравилось такое положение дел, которое лишь подчеркивало ее индивидуализм. Она придерживалась строгих взглядов по поводу расположения на открытых полках буфета конкретных тарелок и плошек и соблюдала строгий порядок на стойках с чашками и кружками. Подобные расстановки, которые постоянно варьировались, Сефтон должна была точно запоминать, в противном случае она получала суровые выговоры за случайные ошибки. Мой и Алеф любили заглядывать в антикварные лавки и обычно, конечно при условии, что он был очень дешевым, покупали симпатичный фарфор. Такие новые поступления вызывали порой длительные, напоминающие сражения дебаты, которые завершались удалением некоторых былых фаворитов в недра закрытых полок. Мытье посуды в раковине или в машине происходило после каждой, пусть даже легкой, еды, и вся кухонная утварь, включая чистейшие кастрюли, убиралась на свои места в буфет или в просторную кладовку, а стол, с которого сразу все убирали, тщательно отмывался щетками и вытирался. В этой повседневной и неизменной деятельности Алеф играла мимолетную, хотя и благоразумно постоянную роль, появляясь время от времени на кухне и спрашивая сестер: «Могу ли я вам чем-нибудь помочь?»

Предупрежденная о гостях Сефтон накрыла стол лучшей скатертью (огромных размеров полотнище приобрели на распродаже в «Либертиз» [46] ) и водрузила на буфет, принесенный из Птичника, белый цикламен. Один дополнительный стул она притащила из прихожей, а второй — из своей спальни. Самые крепкие и удобные стулья предоставили Клементу и Харви. Луиза сидела во главе стола, справа от нее устроился Клемент, а слева — Харви. Рядом с Клементом сидела Алеф, рядом с Харви — Мой, на другом конце стола, поближе к плите, устроилась Сефтон. Главным блюдом (творение Мой) был пирог с начинкой из моцареллы и шпината, также на столе стоял салат. Для «плотоядных» гостей срочно закупили немного холодного языка и салями. На десерт приготовили сладкий пудинг с патокой и мороженое (которое вообще-то полагалось подавать к ужину). Меню разнообразили «уэнслидейл» — сыр типа рокфора — и яблоки «оранжевый пепин Кокса» (появившиеся наконец в продаже). Алкогольные напитки отсутствовали. Алеф предложила сбегать и купить что-нибудь, но ее предложение не встретило одобрения. Луиза держала немного хереса для особых случаев, но, смущенная и озабоченная последними новостями, не нашла повода предложить его. Исключительно странная история Клемента привела ее в недоумение, но она не успела выяснить все вопросы, так как пришел Харви. Луизу взбудоражило и огорчило то, что Клемент с такой поспешностью выложил всю эту историю и предположил, что она согласится встретиться с этим таинственно уцелевшим чудаком. Конечно, она испытывала чувство любопытства, но к нему примешивалась безотчетная тревога, даже раздражение. Какого рода должен быть этот прием или встреча, много ли соберется народа, нужно ли готовить закуски и напитки? Будут ли Лукас и его «жертва» произносить речи? Раз придет Беллами, то Мой и Анакс должны отсутствовать, если, конечно, не удастся оставить Анакса под присмотром экономки Адварденов, хотя еще не известно, согласится ли на это Мой. Луизе не понравилось желание этого одинокого незнакомца. У нее и без него хватало проблем. Возможно, он нуждается в сочувствии или деньгах. Не станет ли он без конца надоедать им? Луиза также заметила, что Харви расстроило присутствие Клемента. Очевидно, он надеялся поболтать с Луизой наедине да вдобавок забыл, что сегодня суббота, и смутился, обнаружив дома девочек, уже планирующих, как они будут развлекать его. Клемент, в свою очередь не обрадованный приходом Харви, также выглядел удрученным и был явно не расположен к жизнерадостной застольной беседе. Девочки интуитивно почувствовали некоторую холодность обстановки, по тайному обмену выразительными взглядами между Сефтон и Мой было очевидно, что они не понимают, в чем именно сложность ситуации. В садике за окнами кухни темнели два одиноких деревца — береза и вишня. На оставшихся листьях березы в осеннем ясном воздухе поблескивали голубовато-оранжевые капли дождя, вобравшие свет просачивающихся сквозь облачную вуаль солнечных лучей. Не изменяя своим привычкам, Мой и в этот раз открыла окно. С улицы доносился тихий шум транспорта, время от времени перемежающийся со щебетом и отрывистыми трелями птиц из их садика или с других деревьев, высившихся на соседних участках. Нахохлившиеся и промокшие дятлы сушили потемневшие перышки, отдыхая на кирпичных оградах.

46

«Либертиз» — большой лондонский универсальный магазин одноименной фирмы.

Когда все собрались за столом, Луиза вдруг почувствовала желание опередить Клемента и сообщить последнюю новость первой. Ей не хотелось, чтобы Клемент придал особую важность и драматичность этому эпизоду, да и сама она надеялась скорее успокоиться, выдав информацию в небрежной спокойной манере, словно уже осознала, какие это, в сущности, пустяки.

— А знаете, Клемент только что сообщил мне, что тот человек, которого, как полагали, убил Лукас, вовсе не умер, а выздоровел. Он навестил Лукаса, и они мило побеседовали. Этот человек даже высказал желание навестить нас.

— А мы тут при чем? — удивилась Сефтон.

— Он поправился! — воскликнула Алеф, — Должно быть, Лукас теперь успокоился.

— А он действительно выглядел как мертвый, — спросила Мой, аккуратно разрезая пирог, — или с ним с самого начала все было в порядке, а врачи просто ошиблись?

— Я не знаю, — ответила Луиза.

— Пока Лукас отсутствовал, этот мужчина приезжал посмотреть на мое жилище, — сказал Клемент, — и пару раз доезжал даже до вашего дома, надеясь, что застанет здесь Лукаса. Конечно, он не хотел ни о чем говорить до его возвращения, это очень застенчивый и скромный, в общем, очень хороший человек.

— Пожалуй, как мне кажется, мы видели его, — произнесла Сефтон, — ты помнишь, Алеф?

— Да. Как странно!

— А как его зовут? — поинтересовалась Мой.

— Питер Мир, — откликнулся Клемент.

— Как ты сказал? Мир? — удивилась Сефтон.

— Да, М-И-Р.

— По-русски слово «мир» означает дружеское согласие, — заметила Сефтон, — а также покой.

— Мировой покой, — вставила Луиза и подумала: «Ну надо же было ляпнуть такую глупость!»

Положив ломтики языка на тарелку, Мой передала ее Клементу.

— Попробуй салат. Я добавила в него базилик.

— О, отлично, так вот откуда доносится этот замечательный аромат! — сказал Клемент.

Ему до смерти хотелось выпить. Притихнув, все разглядывали стоящие на столе блюда. Стало очевидно, что новость об «уцелевшем незнакомце» не произвела в итоге сенсационного впечатления.

Харви сначала удивился, но мысли его мгновенно переключились на собственные проблемы, на бремя травмированной ноги и теперь еще на неприятное событие, произошедшее вчера у Тессы, на которое он сам нарвался, проявив на редкость глупое легкомыслие. Каким же он оказался безумным, каким глупым и порочным типом! И как он мог так умиротворенно, так спокойно и хорошо проспать всю прошлую ночь? Должно быть, подействовало виски. Сейчас, конечно, уже слишком поздно, он осознал, каким ценным, каким бесценным даром была его невинность, наивность, его благословенное отсутствие «опыта». А главной потерянной драгоценностью была свобода! Теперь же он совершенно неожиданно стал рабом. Конечно, этого больше никогда не случится, он никогда больше не увидится с Тессой. Но Тесса украла часть его жизни, или, вернее, он сам вынудил ее ограбить его! Она сказала, что теперь между ними образовалась некая связь, но меньше всего на свете ему хотелось как раз такой связи. Сможет ли она держать рот на замке? Это не просто позор. Эту позорную историю будут передавать из уст в уста как анекдот, и она наверняка дойдет до ушей его матери. И даже если Тесса промолчит… хотя вряд ли такое возможно… ему самому придется во всем признаться, он обязан, вынужден, обречен рассказать обо всем, и, вероятно, его ждут ужасные последствия. Он превратился в обманщика, лжеца, о чем в какой-то момент неизбежно проболтается, выдав Алеф, Луизе, Эмилю, Беллами и Никки Адварден некую искаженную, фальшивую версию, и тогда окончательно и бесповоротно потеряет свое достоинство, потеряет собственную честь. Тесса говорила что-то мудрое о любви и дружбе, и даже он прошлой ночью мечтал о какой-то возвышенной, более целомудренной и чистой любви. Но его поступок навеки разрушил мечту о любой дружеской связи, которую он мог бы иметь с избранной незнакомкой, а вместо этого пришло смущение, презрение, отвращение, ужас, ложь и страх. И вот сейчас, посматривая за столом на всю эту дружелюбную невинную компанию, Харви чувствовал, что стал здесь чужаком.

— Зайдет ли Лукас представить его нам? — поинтересовалась Луиза у Клемента, — Как мы проведем эту встречу? На самом деле у меня появилась куча вопросов!

— Ну конечно, Лукас зайдет! — уверенно сказал Клемент, хотя на самом деле понятия не имел, каковы планы Лукаса.

Девочки, болтая между собой, нагрузили свои тарелки горками салата.

Харви повернулся к Сефтон.

— Хочешь попробовать салями?

— Нет, спасибо.

— Ох, ну конечно… просто у меня почему-то сегодня совсем нет аппетита.