Шрифт:
Магай проснулся от приступа тотальной тишины. Слегка приподнял сухие белые веки и опять зажмурился. Любопытным взглядом хищной совы его изучала нависшая безысходность. Желтушное безмолвие покрыло трещинами небесную твердь, сухой камыш стоял монолитной скалой янтаря, дышалось через силу горячим спрессованным
Превозмогая смертельную усталость после продолжительного забытья, Магай заставил подняться своё белое долговязое тело и нехотя огляделся по сторонам. Вроде всё тот же унылый пейзаж вокруг: мерцает чёрная смола озера сквозь камыши, где-то стоят островки плакучей ивы, а над скорбной долиной нависают антрацитовые скалы, переливаясь тревожными бликами застывшего гудрона. Но сегодня всё было иначе.
Сегодня сущее окончательно перестало быть.
С каждым днём оно всё больше и больше застывало и трескалось. А сегодня полностью затвердело и целиком покрылось густой паутиной трещин. И над мёртвой долиной нависло тотальное безмолвие.
Магай определил мутным сознанием начало последнего дня и решил, что он больше не побежит. В отчаянной жажде отсрочить своё умирание, он пережил всех своих белых братьев и сегодня остался совсем один, дожив до момента, когда сущее завершилось, превратившись в своё собственное отражение.
Он почти забыл своё прошлое. Помнил фрагменты из солнечных зайчиков, белых комочков, свисающих ушек; изумрудную лужайку и тёплые окошки под холмом. Но сейчас ему казалось, что всё это он себе выдумал. Магай уже не верил в прошлое. Наступило и раздавило всей своей тяжестью тотальное настоящее без всякой надежды на будущее. А память – ничто, лишь фантазия воспалённого мозга.
Каждый день Магай спасался бегством ценой жизни своего менее расторопного брата, такого же белого и долговязого, с такими же красными глазами и загнанным сознанием, с такой же робкой забитой душой.
Каждое утро с антрацитовой скалы спускался Чёрный Вай, громко шелестел камышом и пробирался к стоячей воде. Сначала он пил мутную жижу. Потом заходил в неё по грудь и застывал, зажмурив глаза. Озеро нагревалось от его чёрного термического тела и начинало кипеть. Клубы белого пара стелились по берегу, заполняя собой долину, чтобы магаи не видели ничего дальше своих розовых носов. После этого Черный Вай поднимал страшную звериную морду к жёлтому небу и по всей долине раздавался жуткий тоскливый вой, раскалывающий сознание на миллионы осколков, ломающий волю и вводящий в мертвенное оцепенение. Небо не выдерживало напряжения и начинало моргать, что вызывало кратковременные вспышки абсолютной темноты, и тогда начиналась его охота. Чёрный Вай был тяжёлым и медлительным – он еле двигался по затопленному берегу в облаках белого пара. Но в моргающем тумане он перемещался рывками и его черный силуэт прыгал в пространстве как фантом, телепортируясь в любую рандомную точку на карте. Магаи в панике разбегались, хаотично перемещаясь из стороны в сторону, потому что бежать было некуда в лабиринте камышей от скал до озера по кругу. Но с каждым мгновением бежать становилось всё тяжелее, а моргающее тьмой жёлтое небо погружало запуганных магаев в хтонический транс, сбивая с ориентира, и всё чаще приходилось оглядываться на приближающуюся рывками черную голодную смерть.
Конец ознакомительного фрагмента.