Земли Меча и Магии. Корпус Смерти
Шрифт:
И плоть вспучилась чудовищным фурункулом, выворачиваясь окровавленной плотью наизнанку.
Кожа повисла отяжелевшими лоскутами вместе с ошметками мышц, а кости… словно фаланги пальцев и сустав, соединяющий кисть, локтевую и лучевую кости решили замутить хеви-метал рейв на барной стойке, обдолбавшись экстази, кокаина и засосавшись с полуголой мулаткой-мефедронщицей. Причем все разом, а не отдельно взятым куском. Колдовские кинжалы выскальзывают из пальцев и крошечными надгробиями входят в грязь по самую рукоять.
Удавка
Черный Глаз орет нечто невразумительное, схватившись целой конечностью за агонизирующий шмат собственного тела и…
Его голова отделилась от тела.
Всегда работает.
Примечание автора:
"Реанимация" — "Во славу Перуна"
Глава 14. Зловещий Курт
Зловещий Курт всегда был вторым.
И его это вполне устраивало.
Зачем лезть на самую вершину горы черепов и гниющих трупов власти, дабы быть спустя секунду после ее покорения скинутым вниз, где твое тело разорвут на крошечные кусочки те, на кого раньше и внимания не обращал? Жалкие, никчемные и вцепившиеся друг другу в глотки ублюдки, стоящие по колено в кровавых водах несбывшихся амбиций.
Куда лучше стать заместителем. Правой рукой. Незаменимым человеком, которого убрать с игровой доски сошедшихся в противоборстве фракций будет не то, чтобы не выгодно, а невозможно, страшась риска, окончательно разрушить извращенную пародию на более или менее сносное существование в этих землях.
Курт шел к этому всю жизнь.
Особых успехов, правда, не добился, но это еще далеко не закат его пути.
Ему было глубоко плевать на конфликт Глари Хребта и Скарса Вихря Цепей. Плевать на Смешного Гурлина и Ингора Кровавого Ужаса. Плевать на боль, страх и смерть. Плевать на нового хозяина — некую неизвестную личность под колоритной кличкой Отец Монстров.
Курт мог направиться в свободное плавание, но какой в этом смысл? Ему не быть лидером или просто вожаком. Он всегда на подхвате, такие не часто добиваются успеха в сольной игре — только командная работа.
Наверное, Зловещему должно было быть грустно от такого расклада, но как-то вообщем-то плевать. Он пришел сюда, чтобы выполнять приказы — не больше и не меньше.
Ночь.
Звезды.
Сырая прохлада.
Расправить наросты легких в грудной клетке, набирая максимально возможное количество кислорода, не оскверненного зловонием нечистот, производимых многотысячным городом.
По колено в дерьме, моче и огрызках пищи.
Подсыхающая кровь на загнутых когтях и предплечьях — крысолюды любили селиться в сточных ямах.
Дышать через рот и стараться не думать о том, на что можно наступить в зыбкой тьме канализации. Курт не из брезгливых, скорее осторожных — не в его интересах подхватить какую-нибудь
Каждому полководцу, военачальнику, духовному наставнику, вождю, лидеру, главарю, королю или еще кому из имеющих власть и способных ей пользоваться нужны верные люди. Верные не на словах, а на деле.
Зловещий Курт докажет на что он способен.
Он явится к Отцу Монстров не оборванным бродягой, потерявшим своих бойцов в постоянных стычках с отродьями Кровавого Ужаса, заполонившими леса и дороги, а человеком, который распахнет перед его воинством ворота города. Человеком, который швырнет столицу империи демонов к сапогам своего хозяина.
Нужно лишь дождаться подходящего момента и не отправиться на встречу с Темными богами пока этот момент не настанет.
Глава 15…теоритически или как-либо еще…
Война — это страшно.
Непреложная аксиома мироздания.
Любая битва — это ужас, смерть и боль, серной кислотой, разъедающая души и психику тех, кого закинуло в ее эпицентр или на охваченные пламенем всеобщего побоища окраины.
Это линии окопов и сшибка закованной в тяжелые доспехи конницы. Это танки и самодельные ножи, на которых сияет зарево нового короля или нового оборванца, устроившего бойню всех со всеми. Неутихающие костры революции и кровавые потоки неутолимых амбиций.
Это изуродованные трупы. Сломанные куклы окровавленных тел. Это кровь, грязь и дерьмо из вспоротого брюха. Это жестокость и ненависть. Это звереющая в грудной клетке ярость.
Это километры перепаханной сапогами, гусеницами, колесами и копытами земли, устланной истлевшими костями и теми, кто секунду назад радовался жизни, негромко посмеиваясь над незамысловатыми байками братьев по оружию.
Это грязь на зубах и лицах, искаженных призраком давлеющей над всеми смерти.
Война уродлива и чужда разумному существу в любой своей ипостаси, ибо она, бастард жестоких времен голода и обагренных клинков, вырывает с корнем приросшую к лицевым костям черепа маску цивилизованности, обнажая истинное нутро человеков. Темное, склизкое, отвратительное, богомерзкое и выворачивающее желудок наизнанку.
Так было всегда, так есть и так будет, покуда смертные не внемлют гласу Темных богов, сложив оружие и обуздав свои звериные инстинкты.
А еще была магия.
Она меняла любое сражение до неузнаваемости, где бы не видели ее разноцветные всполохи — на бескрайних просторах иных реальностей, в галлюциногенном бреду или в нескончаемой рубке "Земель Меча и Магии". И, конечно же, имелись ввиду по-настоящему мощные колдуны, а не чуваки, выдыхающиеся после второй огненной стрелы, которая, к слову, лишь спалила бороду и брови, вместо того, чтобы бросить к ногам заклинателя бездыханное тело с обугленным черепом.