Земля без радости (Книга Эльтары и Аргниста)
Шрифт:
Аратарн скакал с кочки на кочку, затылком чувствуя, как шесть крылатых теней плавно развернулись над краевым ольшаником и, вовсю работая крыльями, устремились к нему. А впереди, среди кочек островины, зашевелились приготовившиеся зубастики.
Он не успевал. Клювокрылы уже набрали высоту и теперь катились с воздушной горы, быстротой не уступая падающему на добычу степному орлу. Аратарн вскинул самобой, и начиненная громовой смертью стрела грянула прямо в шею вожаку.
Клювокрылу разворотило горло, и, в последний раз нелепо взмахнув крыльями, летучий
Второй раз Аратарн выстрелить не успел. Пришлось окунуться с головой в болотную жижу – когти клювокрыла даром вспороли мох.
На ноги! И рывок! К островине! Лишь бы стрелы не выронить...
Клювокрылы развернулись и вновь пошли в атаку. Странно – обычно, если вырубить вожака, они тут же терялись и выходили из боя, а эти – нет...
В другой раз он спасся чудом. Решил, дурак, подбить второго, попасть попал, но время потерял, и громадный, величиной с добрую косу, крыльевой клюв твари полоснул по спине. Хорошо еще – вскользь, и кожаная куртка, подбитая пластинами панциря броненосца, выдержала удар.
Аратарна с размаху швырнуло в топь. Что хуже всего – в сторону от тропы. Разом погрузился по шею. Завертелся, выбираясь, глянул случайно назад – батюшки светы! Все взявшие его в кольцо твари, как по команде, полезли в болото – верно, решили, что теперь возьмут его играючи.
От ужаса рванулся вперед так, что ухитрился грудью лечь на плотный слой мха. А тут и тропа рядом – выскочил, весь мокрый, весь в тине, ровно чудище неведомое. – и бежать. Бежать, бежать, пока клювокрылы в третий раз не налетели...
Вихрем ворвался на островину, едва не забыв о зубастиках, – а они уже тут как тут. Пяток положил громовой стрелой, а остальных пришлось брать секирой. Железо со свистом рассекало воздух, но если бы не второе зрение, ему бы не совладать. Зубастики, хоть и небольшие, ловки и проворны необычайно, нападали стремительно и яростно, в последний момент уворачи-ваясь от нацеленного в них лезвия...
И все же они полегли. Все до единого – три дюжины. А следы Кожаного Мешка вели еще дальше – через болото, к противоположному краю леса. Но этот путь был уже перерезан.
Лихорадочно разложил стрелы. Хорошо, что взял с избытком. Ну, подходите, гады! Дорого ж я вам дамся... Хотя – нет, так нельзя. На что тебе голова, парень? Ты обязан выбраться отсюда, а не подыхать на радость Орде! Смотри, смотри, где в кольце прореха?!
Цепь ордынских тварей ползла через болото. Так... хоботяр аж трое... рогачей пять штук... а мелочь и не сочтешь.
Он подпустил их поближе и нажал спуск. Аратарн впервые испытывал свои громовые стрелы на таких крупных бестиях, как рогачи и хоботяры, и оттого стрелял даже с неким отстраненным интересом – как покажет себя его придумка?
Показала хорошо. Рогача свалил с двух стрел, хобо-тяру – с трех. Вторым пятком прикончил еще пару. Стрелы вскоре кончились, но и тварей поубавилось. Осталось лишь двое рогачей, если не считать мелочи и броненосцев с брюхоедами...
Рогачи добрались до островины первыми. И, не мудрствуя лукаво, пошли в атаку. Тут уже оставалось только одно – удирать. Улепетывать, пока за спиной страшные звери ярились и рычали, круша рогами вековые стволы; бежать по узкой ниточке тропы, пролегшей среди непролазных топей. Здесь все мхи были исполосованы скрытыми в зеленых тоннелях ручьями, один неверный шаг мог стоить жизни. Аратарн мчался, и следом за ним катилась волна чудовищ. По грудь в воде, он сшибся с загонщиками, что шли с другого края болотины. Секира снесла уродливую башку брю-хоеда, Аратарна окатило вонючей кровью. Твари поменьше вязли в трясине, и, проскользнув мимо их более крупных собратьев, Аратарн ухитрился выскочить на сухое место.
Далеко уйти ему не дали. Весь лес был полон мечущихся зловещих теней. Несколько раз он рубил прямо у себя под ногами – самые ловкие и быстрые ухитрялись подобраться совсем близко. И бежал, бежал, почти не разбирая дороги, понимая лишь одно – дело плохо и на сей раз ему, похоже, не вырваться. Что же будет с мамой?...
Однако при всем при том он оставался охотником. Несся сломя голову и наугад, но не потерял следов Кожаного Мешка. Их не сумели затоптать даже все собравшиеся здесь страшилища.
Наступила ночь, а он все бежал и бежал – неутомимой волчьей рысью, сам дивясь невесть откуда взявшимся силам. Орда мало-помалу отставала – хорошие ищейки там есть, но вот скороходов мало. Аратарн уже начал было поворачивать на север, к дому, когда выяснилось, что его гонит настоящая облавная охота шириной не меньше лиги – а то и больше, если приглядеться.
До рассвета ему пришлось драться еще трижды, когда на него наталкивались бродячие своры Орды. Он убивал, сколько мог, и вновь растворялся в темноте, сбивая преследователей с толку. Он один умел это делать – что-то вроде ложного следа.
Любой маг сказал бы, что парень неосознанно бросает отводящее глаз заклятье. Но вот только как он научился это делать?.
И как научился качать силу в немеющие ноги, чтобы бежать через буреломы всю ночь напролет?
Заря застала его за много лиг от дома. Погоня не отставала. Расстояние не увеличивалось, но и – ценой огромных усилий – не сокращалось. У Аратарна кончились стрелы, он не мог ни остановиться, ни отдохнуть – Орда неутомимо гнала и гнала его, и он мчался, кое-как подкрепляясь на бегу захваченной еще из дома снедью, размокшей в болоте, но все же годной в пищу.
Так минул еще один день. К вечеру Аратарн перестал удивляться чему бы то ни было. Он превратился в животное, только и могущее, что переставлять ноги. О том, чтобы повернуть и прорваться сквозь ряды Орды, не могло быть и речи – силы были слишком неравны. Даже он, при всех своих способностях, в конце концов оказался бы просто задавлен.
А след Кожаного Мешка все вился и вился перед ним, словно путеводная ниточка. Он то пропадал, то вновь подвертывался под ноги; и могло показаться, что Аратарн все еще продолжает безнадежную погоню.