Земля будет жить!

Хорунжий Сергей

* * *

Земля, Австралийский Союз, Уилуна,

2054год, март, 09-15 по среднестатистическому времени.

Почти полвека шериф Уилуны прослужил на своём месте.

Там же состарился, старый лис, неся свою бессменную вахту правозащитником Австралийского Союза, но хватку и чутьё не потерял. Вот и на этот раз нос Эбенезара Уильямса предупреждал его о близкой беде. Хотя, только слюнявый малец или уж совсем выживший из ума обыватель не чувствовал смертельную угрозу, которая нависла над городком. Впрочем, как и над всем их многострадальным континентом…

Дожди и раньше не больно баловали западные провинции, а последние двадцать лет и вовсе забыли про их края. И только

Большая Виктория, пустыня, которая всё ближе и ближе подступала к порогу, радовалась тому, что творилось вокруг. С севера подпираемая пустошами Гибсона, она почти беспрерывно плевалась твёрдым, как наждак, песком, стиравшим в пыль всё живое на своём пути.

Уже не осталось ничего!

Ни зелени, ни шипастых кустов, которые больше походили на клубки спутанной колючей проволоки и не боялись безводья, ни просто какой-нибудь живности. Серая, словно ружейный порох земля, за долгие годы страшной засухи вконец омертвела. И только люди пытались бороться с этой напастью. Что-то рыли вглубь, пытаясь выжать хоть какую-нибудь влагу из лопнувших на многие метры спёкшихся безжизненных пластов. Куда-то прокладывали трубы, из которых ничего не текло. Возили то по дорогам, то по воздуху драгоценные баллоны с водой, которая ценилась на вес золота… и медленно отступали.

В итоге, в Уилуне остались только те, кому некуда было идти…

Эбби, как ласково называла его когда-то жена, тяжко вздохнул. Ему было легче – сыновья звали его на побережье, там жилось не в пример проще, чем в этих суровых местах, но он не мог уйти отсюда. Здесь прошла его молодость, родились дети, отошла в мир иной Маргарэт, покоившаяся на полузанесённом песком кладбище. Как он мог оставить её без присмотра? И кому нужен был на самом деле…

Старый, наполовину ослепший, вечно недовольный всем и вся.

Его приглашали скорее так, для проформы, чтобы соседи не думали, что близкие родственники забыли о нём. А он понимал и принимал эту игру, отделываясь ничего не значащими фразами. Там, в далёком и непривычном для него мире, всегда было шумно и многолюдно. Какие-то незнакомые ему личности тоже уговаривали его, если не переехать навсегда так хоть погостить какое-то время… и он обещал, успокаивая и своих, и чужих. Правда, в последнее время шериф перестал отвечать на звонки, да и связь с внешним миром потихоньку затухла. Казалось, она, как и всё вокруг изошла на нет испарившись вместе с остатками последней влаги на континенте, а после этого наступило забвенье. Впрочем, старый передатчик в конторе всё же ожил ещё раз, чтобы огорошить новостью: «Правительство уходит в отставку!» и умер уже навечно, будто понимал, что это на самом деле КОНЕЦ! Все последующие дни шериф Уильямс пытался связаться с вышестоящими органами, чтобы узнать преемников, новую программу, скорректировать свои действия и получить указания, но полицейское управление МикатАрры не отзывалось. Оно молчало до тех пор, пока Эбенезару не стало понятно – всё, уилунцы остались одни! И жизнь нескольких десятков человек уже ни для кого ничего не значила. Страны, которой он служил верой и правдой столько лет больше не существует, а значит, каждый сам за себя! Несколько кубометров на половину протухшей воды вот весь срок отпущенный им судьбой. Затем, смерть мучительная и долгая.

Но это были не все плохие новости…

Ранчо «Маунт-крик», где оставалось последнее дееспособное транспортное средство – пневмоход на электротяге, уж чего-чего, а солнца для подзарядки его батарей хватало с избытком, молчало второй день. Долговязый Линки, которого он отправил туда сегодня утром, тоже пропал! Ходили упорные слухи о том, что аборигены Виктории рядом с которыми расположились фермерские постройки, снова начали плясать корробори, обращаясь к своим Прародителям Ванджине и Байяме как жить дальше?

Уильямс нахмурил свои кустистые брови.

Его помощник не тот парень, чтобы бесследно исчезнуть на тропе, по которой хаживал не одну сотню раз. Тем более знал, предстоит нешуточная работа, чтобы убедить людей покинуть свои дома. До районного центра день пути, но древняя тракторная тележка с прицепом это тебе не скоростной вездеход. К тому же, многих придётся выковыривать из их берлог силой, по-другому они не пойдут. Затея почти безнадёжная, но у него, как у шерифа Уилуны выбора не было. В круг его обязанностей входило спасение земляков от будь каких неприятностей. «Показалось или и впрямь откуда-то пахнуло гарью?» – сознание на автомате отметило изменения в окружающей среде, отвлекаясь от мрачных мыслей.

Только пожара ему здесь не хватало!

Хотя, дымом тянуло не из посёлка. Он и не заметил, как выбрался на его окраину, где горелым запахло в полный рост. Грунтовка к скотоводам за многие годы разглаженная до вполне приличной дороги сама стелилась под ноги, всего-то час ходу. И очень похоже, что палёным несло именно с той стороны. Тогда задержка парня, который наверняка помогал справиться с нежданной напастью, была вполне объяснимой. Но в любом случае разузнать, что там и к чему всё же стоило. Верный старенький Varmint с нарезным стволом, не подводивший Эбенезара ни единого раза внушал определённую уверенность в собственных силах. Да и как иначе, если самым серьёзным преступлением в последние годы считались разборки пьяных соседей. Те от тоски смертной и безысходности иногда хлестали друг дружку по физиономиям, поутру запивая взаимные претензии «мировой», но сейчас всё было как-то по-другому. Чутьё старого полицейского ворочалось внутри, то и дело, замирая от нехороших предчувствий, и шериф Уилуны никак не мог понять к чему бы это…

То ли от долгой ходьбы, а может от увиденного, в глотке у шерифа запершило.

Впрочем, тёплая вода из армейской фляжки не помогла ни горлу, ни глазам. Смочив лицо, Эбенезар думал, что морок пройдёт, но картинка не исчезла, и это было плохо. За всю свою длинную жизнь Уильямс ни разу не видел столько аборигенов вместе. Похоже, они собрались в «Маунт-крик» со всей Австралии. Сотни две не меньше сновали по обширному фермерскому подворью, ещё пару десятков тех, кто постарше, скакали вокруг костра. Пламя небольшое, но жаркое крутилось вместе с ними жгучими завитками, жадно облизывая куски какого-то мяса нанизанного на длинные стальные прутья. На взгорке перед въездом на ферму чадило несколько старых колёсных развалюх, дым от которых и учуял его нос. Ладони невольно сжали покрепче ружьё, отыскивая глазами хотя бы одно знакомое лицо. И ему сразу же повезло. Помахав рукой, из толпы сновавших туда-сюда коренных австралийцев выступил Наньмундья, старейшина племени Янкунютятьяра. Эбби хорошо знал этого здоровяка и немного расслабился. Прямой и открытый тот всегда выказывал дружелюбие по отношению к Белым Братьям. Вот и сейчас он улыбался, а значит, шериф вскорости получит объяснения всему происходящему, да и Линки с поселенцами наверняка где-нибудь неподалёку…

Гомон и гвалт множества голосов перекрывал радостный напев пляшущих вокруг огня людей. Тем не менее, почтительные слова шериф услышал.

– Здравствуй, Большой Человек!

Уильямс доброжелательно кивнул, отмечая уважительное приветствие и собираясь поздороваться в ответ, но не успел. Большой охотничий бумеранг чиркнул его сзади по затылку…

Старый Эбенезар стал приходить в себя только после того как голое распятое на деревянной раме тело подвесили вниз головой. Он попытался что-то закричать, но умелые пальцы тут же вставили ему в рот костяную распорку, а когда Уильямс попробовал её выпихнуть, прихватили язык щипцами и острыми, как бритва бычьими ножницами отрезали. Вместе с кровью, хлынувшей в заботливо подставленную кем-то ёмкость, к нему пришла и боль. Его заколотило в непроизвольных попытках освободиться от крепких пут, но всё было тщетно. Ворочая выпученными от страха глазами, потому как голова тоже не шевелилась, шериф, тем не менее, не переставал соображать и видеть. В том числе, сумел отметить, что принадлежащую только что ему ещё трепещущую плоть уже жуёт один из мучителей. Он мычал и бился в конвульсиях, разбрызгивая вокруг себя алые брызги, а внутри меж тем какая-то его часть будто замерла, с интересом наблюдая за происходящим.

Словно весь этот ужас приключился не с ним!

Уильямса трясло как в лихорадке, в то время как вторая половина та, что выключилась из реальности, вообще перестала обращать внимание на своего хозяина и занялась совершенно иным делом. Перво-наперво отыскала Линки и останки нескольких фермеров растянутых на специальных подставках для разделки овец. Кого-то уже освежевали, содрав кожу и вытянув наружу внутренности, а кто-то, к примеру, как его помощник, только дожидались своей очереди. До Эбенезара только теперь дошло, почему до сих пор дышит. По всем правилам местного забоя полагалось, чтобы жертва оставалась живой как можно дольше, чтобы кровь стекала из туши не самотёком, а с помощью работающего почти до самого конца сердца и всех кроветворных органов. Так мясо впоследствии легче обрабатывалось и дольше сберегалось.