Земля - это рай

Лукьяненко Сергей Васильевич

– Что?

– Он пытался взять на абордаж истребитель алари. Пристыковаться и утащить с собой. Видимо, операция достаточно отработана. Мы можем соединить корабль Геометров с нашим "Волхвом"...

Я засмеялся.

– Дед, ты серьезно? К Ядру Галактики - в челноке с жидкостным ракетным двигателем?

– Почему бы и нет?

А собственно говоря, почему? Я замолчал. Старый шаттл будет служить просто дополнительной кабиной. Вполне возможно, что мощности разведчика хватит для полета вместе с челноком.

– Кстати, там уже не жидкостные двигатели, - добавил дед.
– Алари сменили их на свои плазменные.

– Вот так просто взяли - и сменили?

– Да.

Я хотел было высказаться о центровке, аэродинамике, термоизоляции, системах управления - которые никак, ну никак не рассчитаны на чужую технологию! Потом посмотрел на ухмыляющуюся морду рептилоида и промолчал.

Дикарь, которому заменили на луке привычную тетиву из вымоченных кишок на синтетическую нить, может сомневаться в том, что лук теперь будет стрелять. Но мне, наверное, не стоит ему уподобляться.

– Алари не боятся? Это ведь нарушение законов...

– Снявши голову...
– обронил дед.
– Ну, Петя? Я готов согласиться с тобой. Употребить то малое время, что нам отпущено, не на бюрократическое безумие, не на споры с идиотами из правительств, а на полет к Ядру. Быть может, нам и улыбнется удача. Мы встретим Тень... высоких, белокурых, благообразных гуманоидов, которые научат нас добру и пониманию. И Геометры станут терпимее, а Сильные устыдятся и попросятся в Слабые, Земля превратится в цветущий сад... Ну? Отправимся за чудом, Петя. Но - вместе.

– Ты веришь в успех?
– спросил я.

Рептилоид покачал головой.

– Тогда почему соглашаешься? Мы ведь можем совместить оба предложения. Я полечу к Ядру, а вы с Даниловым и Машей вернетесь на Землю.

Дед молчал. И счетчик не вмешивался.

– Ты... ты всего лишь хочешь попасть туда?
– прозревая спросил я.

– Дед! Ты хочешь увидеть чужой мир?

– Да!

Насколько речевой аппарат рептилоида мог передать гнев, настолько дед этим воспользовался.

– Неужели ты не понимаешь?
– рявкнул он.
– Пускай я всегда был дураком и фанатиком, но честным дураком и романтичным фанатиком! Я всех космонавтов до начала эпохи джампа знаю по именам! Я ревел, когда наш марсианский зонд рухнул в океан... а тебе и название его ничего не скажет. Когда американский лунный поселок выгорел дотла, я первый раз в жизни напился с горя! Я хотел для человечества звездного будущего. Оно наступило - но не такое, как думалось. Только когда рушится большая мечта - всегда остается место маленькой. Личной! Может быть лишь через такие маленькие мечты и возможно свершить что-то большое, а? Да, я хочу увидеть небо, пылающее от звезд! Попасть в центр Галактики! Ступить на планету, где людей никогда не было, и не должно было оказаться в ближайшее тысячелетие! И может быть - сделать чтото для человечества. Если это вообще возможно...

Он замолчал, не переводя дыхание - тело рептилоида в этом, похоже, не нуждалось, а собираясь с мыслями.

– Я понимал, что могу сдохнуть еще при старте с Земли, - тихо сказал он.
– Ну и что? Хоть тушкой, хоть чучелом, только в небо...

– Деда...

– Скажи, что я не прав, - произнес дед.
– Знаешь, я соглашусь. В конце концов, ты лучше чем я. Таким уж воспитан.

– Ты прав.

Рептилоид посмотрел на меня бледно-голубыми глазами.

– Знаешь, дед, вот Геометры, - продолжал я, - они не умеют хотеть чего-то себе лично. Почти не умеют. Может быть это и есть главный недостаток, когда забываешь о себе?

– Эгоизм как залог процветания цивилизации?
– дед на мое одобрение не отреагировал.
– Нет, Петр, не надо подводить идейный базис под мое желание отправиться с тобой. Невозможно сейчас решить, что правильнее. Но побывать в Ядре - слишком большое искушение. Не знаю, может дед и был прав, что оборвал мои философствования. Только я действительно сомневаюсь в нормальности людей, которые ничего не хотят для себя лично. Ничего - ни власти, ни денег, ни бунгало на Мальдивских островах, ни неба в котором миллион звезд, ни сладкой дрожи, которой пронзает тело джамп.

Если человеку нечего терять, он никогда не поймет другого. На этом уже многие попадались - от земных политиков, до Наставников Геометров. И мир, в котором все заботятся лишь о других, был бы большой муравьиной кучей. А это уже не ко мне, это, скорее, ко Льву Толстому с его нравоучительными писаниями. Или, лучше, к Софье Андреевне, с ее воспоминаниями о великом муже и его поведению в быту.

– Хорошо, дед, - сказал я.
– Давай поддадимся искушению.

– Только надо будет спросить, что об этом думает командующий алари. У его авантюризма тоже есть свои пределы. Умеет дед остужать энтузиазм.