Земля Серебряных Яблок
Шрифт:
— Ты, наверное, бард? — опасливо спросил он.
Мамуся рассмеялась.
— Ну, это ты мне льстишь. Я, конечно, переняла кое-что по мелочи у мудрых, но я слишком ленива, чтобы посвятить подобным изысканиям всю жизнь.
Джек не поверил ни единому слову. Матушка Буки кто угодно, только не лентяйка! Похоже, она знала много такого, чем не спешила поделиться.
— Надо бы нам взбодриться после всех этих россказней о Старике-с-Луны, — вмешался король. — Пега, любовь моя, спой нам Кэдмонов гимн.
Девочка
— Душенька ты моя ненаглядная! — вскричал Бука. — Просто выразить не могу, как ты меня осчастливила. Проси чего хочешь — я все исполню!
— Вот ты и вляпался, — пробурчал Немезида. — Ей небось твое сердце подавай вместе с печенкой.
— Сперва я расскажу вам одну историю, — начала Пега. — Давным-давно мама Джека родила девочку. К несчастью, бедняжка так расхворалась, что ходить за ребенком пришлось другой женщине. Позже, когда мама Джека поправилась, его отец пошел забрать ребенка, а на обратном пути задержался пособирать орехов.
При упоминании орехов все хобгоблины резко выпрямились и насторожили уши.
— Отец Джека повесил корзинку с малышкой на дерево, для вящей безопасности, а потом случилось ужасное. Набежала целая орава крохотных человечков — и украла ребенка. Отец Джека попытался их догнать, да куда там!
— Ты опять за свое? — заворчал Немезида. — Ты смеешь обвинять нас в воровстве?
— Про вас я ни слова не сказала, — парировала Пега. — Но ты прав. Это были хобгоблины. Отец Джека чуть с ума не сошел от горя. А еще он знал, что известие это разобьет сердце его жены.
Мамуся утерла глаза краем передника. Женщины сочувственно заворковали.
— Но — удивительная вещь! — когда отец Джека вернулся к корзинке, внутри обнаружилось другое дитя. Прелестная девочка — и при этом эгоистка до мозга костей, как выяснилось впоследствии.
— Люси не такая уж плохая, — вступился Джек.
— Ей есть к чему стремиться, — заметила Торгиль. — Надо ей почаще взбучку задавать, как когда-то мне, — чтоб характер закалился.
— Я еще не закончила, — нахмурилась Пега. — Отец Джека отнес чужого ребенка домой и ни словом не обмолвился о случившемся; лишь спустя много лет он рассказал все как есть. Так вот, просьба моя такова. — Девочка подбоченилась и устремила взгляд на короля. — Я хочу, чтобы нам вернули сестренку Джека: мы заберем ее домой.
Над толпой повисло мертвое молчание. Десятки блестящих черных глаз неотрывно уставились на Пегу; никто не шевелился. Даже блуждающие огни словно застыли. Наконец Мамуся глубоко
— Я знала, что добром это не кончится, — промолвила она. — А я ведь тебе говорила: «Не подражай эльфам». Они ж порочны до мозга костей.
— Но, Мамуся, я всего-навсего хотел отплатить им их же монетой, — запротестовал Бука. — Я забрал у эльфов их отродье и уложил младенца в бесхозную колыбельку. Я подумал, пусть эльфы на своей шкуре испытают, каково это — потерять дитя.
— Да ничего эльфы не поняли, — возразила Мамуся. — Зато только у нас прибавилась новая забота: что делать с младенцем, которого ты забрал из корзинки.
Джек затаил дыхание. Неужто его сестренку отдали эльфам — чтобы ее водили на поводке?
Мамуся хлопнула в ладоши, и перед ней тотчас предстал молоденький хобгоблин.
— Ступай в дом к Опенкам и приведи сюда дитя человеческое, — приказала она.
Джек облегченно выдохнул. Его сестра действительно у хобгоблинов, и сейчас он ее увидит! События развивались так стремительно, что у мальчика просто голова шла кругом. Как малышка выглядит? Что за жизнь она вела? Десятки вопросов вертелись у него на языке, да только от потрясения он словно онемел. Да и все остальные молчали.
Вдалеке показалась чета хобгоблинов: они спускались по тропке с каменного уступа. А впереди них, пританцовывая, бежала девчушка. Но было еще слишком далеко — не разглядеть.
Толпа, собравшаяся перед чертогом Буки, расступилась. Хобгоблинка плакала, муж обнимал ее за плечи. Девчушка внезапно притормозила — и опрометью кинулась обратно к ним. Чета хобгоблинов крепко обняла девочку, каждый взялся за тонкую ручонку — и вывел малышку вперед. Она и впрямь казалась куда младше Люси: ей было года четыре, не больше.
— Вот твоя сестра, — обратилась Мамуся к Джеку. — Мы назвали ее Орешинкой.
Девочка недоуменно уставилась на Джека.
— Грязевик! — закричала она. — А вот и еще! Ах, как здорово! Где вы их раздобыли?
— Я так и не сказала ей правду, — зарыдала хобгоблинка.
— Мы тоже молчали, миссис Опенок, — кивнула Мамуся.
Орешинка, танцуя, перебегала от Джека к Торгиль и от Торгиль к Пеге.
— А вот эта хорошенькая, — восхитилась девчушка, указывая пухлым пальчиком на Пегу.
— Так о чем вы ей не сказали? — с трудом выговорил Джек.
Орешинка походила на отца как две капли воды: крепкая, коренастенькая, с решительным взглядом. Глаза ее были серыми, а не фиалковыми; волосы — темно-русыми, а не золотыми, как полуденное солнышко. Она не порхала, словно легкий пух. Она резвилась и прыгала, точно щенок на неуклюжих лапах. Никто и никогда не принял бы ее за потерявшуюся принцессу.
Но девчушка была по-своему мила: круглые розовые щечки сияли здоровьем, густые волосы торчали во все стороны.