Земля Забытых Имен
Шрифт:
— Отчего и других не усыпишь-то?
— Здесь начинаются руины древнего города, — снизошел до ответа маг. — Тень его ослабляет мою магию.
— Что за город? — встревожился Нехлад. — Уж не синтанский ли?
— Здесь почитали Огнерукого.
Значит, возвращающихся с того света мертвецов можно не опасаться, рассудил Нехлад. Остальное его сейчас не заботило.
Если бы не слова Древлеведа, угадать городище было бы мудрено. Лишь вблизи, да зная, что высматривать, можно было углядеть местами каменную кладку, не целиком еще ушедшую в землю.
Маг
— Готово. Идемте, оттуда все как на ладони.
Едва заметная тропка привела их на вершину пригорка, где лежал оглушенный и крепко связанный ливеец.
— И чего мы эту мразь жалеем? — недовольно прошептал Буевит.
— Так лучше, — ответил ему Торопча. — Вдруг сладится: возьмем главного и — нож к горлу. Может, без всякого обмена Навку отдадут. Вот и не нужно, чтоб озлоблены были…
— Тише, — прервал их Нехлад. — Я вижу ее.
Под сенью зубчатой стены, не уступившей натиску веков, тлели угли в сложенных из каменных обломков очажках, вокруг них лежали укрывшиеся плащами мадуфиты. Чуть дальше, у зарослей, стояли расседланные кони.
Предводитель мадуфитов, одетый побогаче, кажется, бодрствовал, сидя спиной к стене. Рядом с ним, свернувшись клубком, спала девушка. От вида ее беззащитной фигурки защемило сердце.
В последних отблесках уходящей на покой луны Буевит быстро пересчитал врагов:
— Восемнадцать! Так, семеро на заставе остались, двое на берегу, один — вот он, тепленький. Караульные должны быть еще там и там… и с той стороны стены, конечно. Выходит, их было три десятка и один старшина, суртак, говоря по-ливейски. А наших столько же полегло… Проклятье, это действительно должны быть отборные бойцы.
— У них есть раненые, — заметил Торопча. — Хотя тяжелых не видно.
— Тяжелых они сами и добили, — пробормотал Буевит. — Помолчи, дай подумать.
Сгустилась тьма, в которой тлели под звездами алые пятнышки костров, ничего не освещая. Нехлад восстанавливал в памяти картину неприятельской стоянки, но видел внутренним взором только Незабудку.
Что тут можно придумать? Восемнадцать врагов, с караульными, если предположение Буевита верно, двадцать два — против которых решили выступить пятеро безумцев… Да нет, безумец тут один — он сам! Яромир в бессилии стиснул зубы. Что за судьба такая? Прав был Древлевед, когда, услышав о его спутниках, сказал: «Тебе все еще есть что терять…»
Маг не поможет. Этот древний город с его загадочной тенью… Нехлад никакой тени не чувствовал, но его познания в магии были еще ничтожны, так что это ничего не значило.
— Древлевед, а если возжечь светильник?
— Как ты собрался сражаться с ним в руках? — послышался ответный шепот.
Яромир думал о том, что бронзовый сокол мог бы высветить сущность мешающей магу тени, но объяснять невнятную мысль не стал. Если бы подобное было возможно, Древлевед уже бы сам предложил.
— Я ловчий, — шепнул Тинар. — Я сумею подползти. Разбужу девушку, а если что — к суртаку с ножом подступлю…
— Никуда ты не подползешь. Во всяком случае, незаметно, — ответил Буевит. — Там не дурнее тебя молодцы, наверняка хворосту вокруг набросали, нарочно от таких ловких, как ты. В кромешной тьме, как ни старайся, хоть раз, а наступишь.
— Но делать-то что-то надо?
— Не что-то, — возразил лиху Буевит, — а то, что принесет победу. Эй, стрелок, сумеешь ты по-тихому часового снять?
— Сумею.
— Тогда справимся, — уверенно заявил стабучанин. — Еще выждем немного, а потом…
Зарозовел восток, померкли звезды, стали различимы очертания ближних предметов.
— Нам повезло, — сказал Буевит. — Стража у них сменилась незадолго перед нашим появлением, значит, новая смена не придет, и караульные сейчас клюют носами. — В нем самом, судя по голосу, не было и крохи усталости. — Все запомнили? Вперед!
Он скользнул с пригорка вправо, растворился в утреннем полусвете. Торопча и Тинар спустились по левому склону. Нехлад посмотрел на Око Самогуда, одну из самых приметных и красивых звезд на небосклоне, и стал снимать со связанного мадуфита нагрудник.
— Страшно? — спросил его вдруг давно молчавший и, как полагал Нехлад, дремавший маг.
— Да.
— Плохо. Все чувства хороши в меру, а впрочем, чем меньше мера — тем лучше. Это относится и к страху.
— Говорят, ничего не боятся только скорбные разумом.
— А ты не верь всему, что говорят. Да, страх предупреждает об опасности… предупреждает животных. Человеку об опасности достаточно знать.
— А если опасность неизвестна? — спросил Нехлад, прилаживая на себя нагрудник, оказавшийся тяжелее, чем он предполагал.
— Тогда человек и не боится. Страх без причины — признак болезни ума, не более. А страх обоснованный — это слабость.
— Неужели все люди на свете заблуждаются?
— Что в этом невероятного? — пожал плечами Древлевед. — Впрочем, следует сказать проще: опыт людей полезен для людей, но тебе-то нужно стать магом.
Яромир затянул завязки на левом боку, надел на голову ливейский шлем и взвесил в руке копье дозорного. Копье было коротковато, не для конного боя, но его можно было и бросать, и использовать в рукопашной. Он снова поднял глаза к небу. Око светило ровно. На востоке медленно, но неуклонно росло предрассветное зарево.
— Вообрази, — сказал Древлевед. — Вообрази хорошенько, что сейчас кто-то из твоих ближников погибнет. Это страшно?
— Да, — помедлив, ответил Нехлад.
— А если погибнет Незабудка? — Юноша промолчал, отвернувшись, и маг с какой-то зловещей улыбкой произнес: — Вот видишь? Ты только подумал об этом — и уже сделался слабее. Мышцы напряглись, перед глазами все качнулось. Ты безрассуден… и уязвим.