Земля зомби. Два локтя по карте
Шрифт:
Я молча сидел на деревянном ящике, не нарушая ритуал товарищей. Прежде чем дошли до дела, Кузьмич с прапором успели ещё два раза накатить и два раза поругаться и помириться.
Зато потом, когда перед прапором возник список с вещами, он отдал всё, практически не ворча, заверив нас, что отрывает каждую вещь от сердца, которое при этом обливается кровью. Его послушать, так любая шапка ушанка на этом складе ему – как родной ребёнок.
Погрузив всё добро в Газель, мы тронулись к дому. Кузьмич от выпитого был в прекрасном настроении, даже оставил прапору недопитую бутылку, за что тот на радостях обнял его и поблагодарил, сказав «Дякую!».
Дома всё было собрано и подготовлено к выезду. Пока все загружали автомобили, я сходил до Гестаповца, получить на дорогу последние инструкции и благословление.
Глава 5.Неугомонные спорщики
В Газели ехать было очень весело, тут собрался весь мужской состав отряда и шумно галдел, пребывая в приподнятом настроении. За рулем сидел Артём, он сосредоточенно крутил баранку и смеясь отшучивался от периодических нападок Кузьмича.
Я расположился в пассажирском кресле рядом. Поскольку окрестности Рынка были безопасными, я позволил себе расслабленную полулежачую позу. Позади меня, в салоне, расположились Кузьмич, Берсерк и Витя. Таня и Яна решили ехать следом за нами на Ниве, чтобы болтать о своём, о женском, и не слушать наши «глупые шутки», как они заявили.
Я изредка кидал взгляд в огромное боковое зеркало, проверяя, что они не отстают, хотя эта предосторожность была излишней – в случае чего, они сразу используют рацию. Поэтому можно было расслабиться и рассматривать проплывающие за окном унылые пейзажи и поругивать Артёма, когда машина попадала в очередную яму и меня потряхивало.
Стоило нам отъехать от Рынка, Кузьмич вполне предсказуемо достал бутыль с самогоном и предложил по чуть-чуть выпить, за удачную поездку. Пока места были безопасными, я разрешил всем пригубить по одной стопке. Когда старый пройдоха начал разговор за вторую, я пригрозил ему, что изыму всё его бухло и перегружу в Ниву, это его немного огорчило, и он сел, надув губы, с видом обиженного ребенка.
Обрулив сгоревший остов проржавевшей длинной фуры, Артём обернулся назад и с ухмылкой произнёс:
– Кузьмич, ты только не плакай, а то будешь ходить по столице с кгасными глазками!
– Я тебе чё, зомби, чтобы с красными глазами ходить?! – тут же злобно отреагировал Кузьмич и стукнул три раза кулаком об деревянную спинку сиденья.
Поймав насмешливый взгляд Виктора, он разозлился ещё больше и, повернув к нему голову, сердито спросил:
– Чё скалишься, мумия?!
– Да вот, думаю, что не зря говорят, что чем человек глупее, тем он суевернее.
Мне стало немного жаль Кузьмича, для которого сухой закон во время поездки и так был большим стрессом, поэтому я решил заступиться за него и произнёс:
– Ну, тут ты не прав, я знал немало умных людей, у которых волосы становились дыбом, стоило черной кошке перейти перед ними дорогу.
Витя подошел к моему креслу и, присев рядом на корточки, пытаясь поймать взглядом мои глаза, ответил:
– Ты вроде тоже не дурак, тогда поясни мне, как это работает? Особенно если учесть, что у кого-то эта кошка живёт в доме и по сто раз на дню переходит ему дорогу! Почему тогда на этого человека постоянно не падают кирпичи с неба и не происходят прочие несчастья по сто раз на дню?
Я повернул голову на бок и посмотрел в его хитрые глаза, которые скрывались за очками. Вите обязательно был нужен визуальный контакт с глазами собеседника, поэтому, решив его немного побесить, я отвернулся к окну и произнёс:
– Да я почем знаю! Может, на хозяев это не действует. Я сам не суеверный, это тебе к Кузьмичу с такими вопросами.
– Кошка не может принести своему хозяину вред, ну если только у него нет аллергии на кошачью шерсть! – неожиданно произнёс Алёшенька, заставив Витю развернуть голову в свою сторону.
Услышав это, Артём усмехнулся и произнёс, не отрывая взгляда от дороги:
– Да отстаньте вы от кошек, они милые и мугчат классно. Лучше вспоминайте, кто чего о Москве слышал.
Витя вернулся на своё место и, едва усевшись в кресло, гневно выпалил:
– Эта Москва была как государство внутри государства! Почти все деньги страны крутились там! Пока регионы доедали последний х… без соли, они там с жиру бесились! Каждый год меняли новые бордюры и плитку, а где-то в бедных городах более двадцати лет лежал асфальт, который ещё застал СССР! Весь такой вздутый и растресканный от корней деревьев, растущих вдоль него.
– Да, бл…дь, Витя! Он спрашивал сведения про современную Москву, а не твоё отношение к демократической модели правления! – бесцеремонно прервал я Виктора, и так прекрасно зная, как жила столица раньше по сравнению с другими регионами страны.
Витя на мои слова не обиделся и ответил:
– Как сейчас там – я не знаю, но, судя по тому, что некоторые казнокрады живы и катаются по городам, пытаясь вновь наладить старую систему и тянуть из страны все соки, я не удивись, если там до сих пор в центре перекладывают плитку.
– Ага, б…я, зомби-гастарбайтеры без соцпакета! – насмешливо бросил Кузьмич.
Артём, кинув на спорщиков быстрый взгляд через плечо, произнёс:
– Насчёт плитки я не увеген, что её там пегекладывают, но слышал, что в центге, вокгуг кгемля, есть закгытая зона, полностью зачищенная от мегтвецов. Там всё по стагинке: габотают багы и гестоганы, люди без стгаха гуляют по чистым улицам, котогые каждое утго подметают. Только не знаю, пгавда это или нет.
– Картавый, ты сам в этот бред веришь? Может, там вообще ничего не изменилось? МКАД стоит в пробках, а на трёх вокзалах, в ожидании поездов, люди уплетают горячие чебуреки с пивом? – с иронией спросил Кузьмич, вызвав громкий рокот в желудке Берсерка.