Земля
Шрифт:
— Да он же пустой. Ты только что все свободные запасы праны из него выпила. Диме не менее двух часов потребуется, чтобы хотя бы частично их восполнить. Откуда ты собираешься энергию брать? Возьмёшь ту, что используется сейчас в жизнедеятельности его организма? Запрещаю! Ты его так убьёшь! И если не в этот раз, так в следующий!
— Хи-и-и, да! Запрещай! Так лучше и надёжнее. Запрещай, но дай поиграть. Ты ведь не теряешь ничего. Если запретишь мне трогать неприкосновенные запасы мужского тела, то я и не смогу это сделать. Бояться нечего! Дай поиграться! Дай!
— Не понимаю, объясни, какая польза тебе в пустом мужчине?
— Долго рассказывать.
— Резонанс фетишей хочешь использовать? — прищурилась Мариша.
— Хи-и-и! Догадалась! Умненькая!
— А ты уверена, что его фетиши будут резонировать с твоими?
— Пока не попробую, не узнаю. В любом случае вреда от этого никому не будет.
Мариша замолчала, наверное, секунд на пятнадцать-двадцать, напряжённо о чём-то думая.
— А не за этим ли ты ко мне обратилась, магесса? — прервала возникшую паузу дух. — Разве не с этой целью я тебе нужна? Поедая прану людей, я могу много рассказать тебе о глубинных процессах, протекающих в их энергетике, о том, что ты даже со всей своей магией не можешь увидеть. Не за этим ли ты хотела пристроить меня к своему талантливому парию? Чтобы разузнать, по каким законам его веточки растут, а?
— Хорошо, — сказала магесса, поспешно останавливая поток откровений духа. — Можешь попробовать с ним свои игры. Но я запрещаю тебе трогать прану его здоровья.
— Да-да, и незачем было повторять. Одного раза вполне хватило.
Магесса вдруг произнесла сложное звукосочетание, от которого меня ощутимо тряхнуло током, дав понять, что она снова колдует. Как всегда, я не то что повторить бы не смог её заклинание, но даже просто запомнить его.
— Хи-и-и, какая перестраховщица, — рассмеялась дух. — Ты ведь должна понимать, что я при всём своём желании не могу нарушить твой запрет. Да я и сама не хочу вредить этому мужчине. Так зачем было напрасно ману тратить. Лучше бы меня ею подкормила.
— Я недостаточно хорошо тебя знаю, чтобы полностью доверять, — хмуро возразила Мариша. — Откуда мне знать, что ты не найдёшь способ обойти мои приказы, пока между нами не заключён договор. Зато теперь, когда аура Димы защищена, мне гораздо спокойнее. Так что можешь брать его, пока я добрая.
— Спаси-и-ибки! — возликовала сёкая и буквально прыгнула на меня, заключая в свои объятия и набрасываясь со страстным поцелуем.
Сказать, что я был ошеломлён её напором, — значит ничего не сказать. Я просто завис на какое-то время, чувствуя, как бархатный и сладкий язычок орудует у меня во рту, а по телу распространяется приятная благодать. А потом я ощутил нечто странное. Ноги мои почему-то перестали чувствовать опору, язык фиолетововласки, фехтовавший с моим языком, неожиданно стал разбухать, разрастаться и выскользнул наружу. Сами губы девушки стремительно увеличивались, как и всё её тело в целом. Грудь разрослась до огромных подушек и обняла меня с боков. А потом здоровенный язык сёкаи скользнул вниз по моему животу, достал до паха и, подцепив меня между ног, втянул целиком в огромный рот девушки. Я увидел сверкнувший белизной ровный ряд зубов, обширный свод нёба и широко распахнувшееся перед моими глазами горло с хищно подрагивающими розовыми стеночками.
«Ай! Мама! Я во рту!» — подумал я панически и тут же был сжат сверху и снизу упругой плотью, окунулся в потоки слюны и ощутил, как меня облизывают и смакуют.
Только ступни ног моих какое-то время оставались снаружи, а потом и они были втянуты в мокрое обсасывающее меня пространство. Перед глазами пару раз мелькнуло горло, то надвигаясь,
И вот что странно. Во рту ведь нет никаких источников освещения, то есть должно быть совершенно темно, а я всё прекрасно видел. Интересно, почему так?
Но вот зубки распахнулись, впуская дневной свет, язык слегка выдвинулся вперёд, и я, частично оказавшись снаружи, увидел Маришу, которая была сейчас натуральной леди-горой, великаншей необъятных размеров. Тогда-то я и осознал, наконец, что каким-то образом превратился в лилипута, уменьшившись в буквальном смысле до размеров человеческого пальца. Ну может чуточку крупнее был.
Мариша сочувственно улыбнулась мне и помахала на прощание ручкой, после чего язык быстро нырнул в гигантский рот, увлекая меня за собой, и внешние врата плотоядно сомкнулись.
Глава 13.2. Кормление духа
Примечание: Осторожно воре! Эта сцена может прийтись по вкусу далеко не всем. Но сей акт поедания осуществляется при взаимном согласии, взаимном удовольствии и никому вреда не нанесёт. Так что всё нормально. И всё равно данную воре-сцену я оставил не в полном объеме, чтобы пощадить чувства читателей, которые такие вещи не любят. Полную сцену можно найти в оригинальной версии истории. Там же будет и полная картинка, красочно иллюстрирующая пищеварительный процесс.
И опять меня окутало со всех сторон мокрой плотью, сдавившей, обсосавшей и развернувшей лицом к распахнутому чреву. Я вдруг оказался на самом краю отверстия, ведущего внутрь женского организма, буквально балансируя над бездонным колодцем. Мне словно напоследок давали возможность ощутить своё фатальное положение. А потом рот совершил неумолимый глоток, и я, вскрикнув от неожиданности, нырнул в розовый тоннель пищевода, который плотно стиснулся вокруг меня и стал непрерывными волнообразными движениями проталкивать в направлении желудка.
Моё скольжение в плотоядно тискавшей и причмокивающей трубе продолжалось не долго, около трёх-четырёх секунд. А затем перед глазами появилась преграда в виде плотно сжатого отверстия, в которую я уперся руками. Не успел я сообразить, что это такое, как отверстие распахнулось и словно рот хищника захватило моё тело по пояс. В нос ударили специфические запахи, и я увидел непрерывно движущуюся и сокращающуюся мышечную полость, на дне которой плескалась и пузырилась прозрачная жидкость.
«Мама! Это же»… — додумать я свою мысль не успел. Стискивающее меня кольцо сфинктера сделало ещё один глоток, и я целиком провалился вниз.
Мокрые стенки мышечной полости тут же сжали меня и стали мять. Раздалось утробное урчание, и я почувствовал струйки тёплой и скользкой жидкости, брызнувшей на моё тело со всех сторон.
«Господи! Я в желудке? — испуганно подумал я. — Это желудочный сок?! Меня сейчас живьём переварят?!»
Но страх совсем недолго сковывал мои мысли.
«Это всё не по-настоящему! Я не умру! — сообразил я, и сразу наступило облегчение, а за ним пришёл интерес, любопытство и, наконец, азарт. — О! Да! Меня поедают живьём! Я — жертва! Я — пища! Ох! Сейчас я начну растворяться! Боже, как это волнительно!»