Землячки 3. Интерес

Груздева Валентина Александровна

– Узнала?

– Да.

– Я приеду третьего ноября на четыре дня.

– Хорошо. Спасибо. Поняла.
– Положила машинально трубку после гудка и, не успев изобразить мысли на своём лице, ушла обратно в ОТЗ, как ни в чём не бывало.

Она заметила его, как только они с Еленой повернули во двор своего дома. Он проследил, как они распрощались с подругой, и вошёл следом за ней в подъезд, махом догнал её на втором этаже, пока она открывала ключом дверь, и оба со смехом ввалились в квартиру. Энергичный,

весёлый, он закружил её в прихожей, а она, смеясь, висла у него на шее.

– Давно?

– Да нет.

– Голодный?

– Ага.

– Давай -- в ванную, а я поесть соберу.

При соседстве с огромным количеством денег и наличии холодильника у ней было всё, не то, что в прошлом году в это время. Он с полотенцем на шее, в трико и босиком с аппетитом ел только что сварёную картошку, съев перед этим только один помидор с огромного подноса, стоявшего на столе. Бутылочка коньяка осталась нетронутой.

– Ещё молока мне налей.

– Смотри, оно ведь настоящее, кабы плохо не стало, - смеялась она.
– Когда обратно?

– В понедельник утром.

– Как решился-то?

– Сам ещё не понял, - смеялся он.
– Сорвался и -- вперёд!

– Быстро нашёл?

– Да. Наверное, быстро.

– К соседке заходил?

– Нет.

– Значит, дверь на ключ на все выходные, а то она частенько забегает. А завтра ведь ещё пятница, мне на работу.

– Я отосплюсь. Рассмотрю тут всё у тебя, - улыбался он.
– Спасибо. Перекусил немного, достаточно для начала.

– Для начала чего?
– Смеялась она.

– Ты нисколько не изменилась, - он уже обнимал её.

– Так мало времени-то было для великих перемен.

– Не смейся надо мной.

– Алёша, слышишь?

– Что?

– Кости у меня хрустят!

– Всё раздавлю! Всё моё! Что хочу, то и сделаю с тобой!

– И что, ничего от меня не останется?

– Ничего!

– А кто тогда веселить тебя будет?

– Да, как-то я об этом не подумал. Всё, пойдём в постель, не могу больше.

А поздно вечером, хорошо выпив и поев, они рассматривали её незатейливое жилище. Она, как будто впервые, на всё смотрела его глазами.

– Красивая фотография. С кем это ты?

– Всем, кто спрашивает, говорю, что это моя единственная любовь.

– Вот как? Красивая любовь. И рамочка стеклянная.

– У вас на жд купила.

– Так... Что мы читаем такое толстое? Пособие для охотника-промысловика... Чья это тут книга?

– Моя.

– Ты её читаешь!

– Второй год день и ночь.

– И что в ней интересного?

– Каждая страница -- новость.

– На какой странице закладка, посмотрим... Таксидермия!

– Таксидермия.

– Придётся мне завтра делать своё домашнее задание...

Рассмотрел разложенную на этажерке вязку из голубого мохера, удовлетворённо хмыкнул. Вытащил снизу журнал, перелистал. Улыбнулся вееру на стене:

– Мои девчонки тоже довольны экзотической игрушке. А это откуда?
– Взял в руки обрезанную гильзу.

– Из военных сооружений Владивостока.

– Ты там бывала?

– Бывала.

– Когда?

– В прошлом году на экскурсию ездили.

– А столик у тебя -- зашибись!

– Самая дорогая вещь в моём хозяйстве. По заказу для меня сделанная. Ни у кого другого близко похожего нет.

– Кто делал?

– Наш леспромхозовский столяр. И этажерку, и полочку -- тоже он.

– Молодец. Молодой?

– Молодые такого не умеют.

– А это богатство у тебя откуда?
– Наконец спросил он, вставая ногами на шкуру.

– Известно откуда. Из лесу, вестимо.

– Не боишься, что заарестуют.

– За что? За то, что я могла такое у нас на базарчике купить? Здесь через одного такое имеют.

– И за сколько такое можно купить?

– Здесь -- за пять, во Владивостоке -- за восемь, говорят.

– И как это можно сделать?

– Ко мне обратиться.

– А откуда, позвольте вас спросить, у вас появилось пять тысяч за год работы?

– Так я ж натурой могла расплатиться, - засмеялась она.

– Возможно, конечно, но тогда ты должна быть с ним знакома?

– Увы! Я не разговариваю с незнакомыми, в человеческих страстях слова оказываются лишними -- молчаливый обмен товаром за углом, - дерзила она со смехом.

– Ты на такое способна?

– Я на многое способна для достижения цели.

– Мне надо хорошо обдумать, сказанное вами, мадам.

– Сразу предупреждаю, по телефону на такие темы чтобы даже намёка не было! Всё на прослушке, даже кабинетная болтовня.

– Понял. Пойду умоюсь, что-то мысли мои запутались.
– а потом, открыв дверь ванной и вытираясь, - а что это тут у тебя за сооружение булькает?

Она, смеясь, сняла с нержавеющего колпака наброшенную скатёрку, там стояла стеклянная бутыль с замазанной тестом пробкой, из которой по капроновой трубке выходили пузырьки воздуха. Другой конец трубочки был опущен в трёхлитровую банку с водой.

– Вино поставила, к новому году готово должно быть.

– Какое?

– Мы разделились по фруктам с девчонками, и яблочное будет, и виноградное, и ягодное. Теперь вот бутылки хожу собираю, тридцать штук одинаковых надо из-под "столичной", - смеялась она.

– У тебя сплошные крайности! Шкура медведя и хождение по мусоркам, дружба с базарными людьми и с членами КПСС, дубовый столик и японский веер...

– Закон единства противоположностей.

– Так, что у нас на балконе? Боже! Зачем тебе столько коробок магазинных! Ты что, их коллекционируешь?