Земная империя
Шрифт:
Правда, на орбитальной станции существовало нечто вроде ускоренного курса адаптационных тренировок для жителей Луны. Однако этот курс был рассчитан на тех, кто провел детство на Земле, а для Дункана мог оказаться опасным.
Но все страхи забылись, когда он вышел в просторный зал и вновь увидел Землю. Она занимала половину неба, двигаясь мимо широких окон, представляющих собой настоящий шедевр строительства космических сооружений. Дункану не хотелось подсчитывать, сколько тонн воздуха давит на каждый квадратный сантиметр их поверхности. Он встал возле самого окна. Стекло выглядело пугающе тонким. Трудно верилось, что оно –
Карантинный врач вручил ему контрольный список вопросов, и Дункан со всегдашней своей добросовестностью собирался просмотреть их и дать ответы. Но панорама Земли заставила его забыть об анкете. Дункан так и стоял, переминаясь с ноги на ногу (от непривычной тяжести мышцы
ног быстро уставали).
Оборот вокруг Земли порт Ван Аллен делал за два часа, а вокруг своей оси – за три минуты. Через какое-то время Дункан перестал реагировать на эти трехминутные обороты. Для его сознания они стали привычным фоном, как то бывает со звуками или запахами. Потом Дункан дал волю фантазии,
представив себя живым спутником, облетающим Землю по орбите. Планета становилась все больше; он двигался, опережая наступающий день.
Увы, облачность и сейчас мешала Дункану рассматривать поверхность Земли. К счастью, в облаках попадались просветы. С такой громадной высоты было невозможно разглядеть какие-либо признаки жизни на планете. И под этим облачным покровом человечество жило тысячелетиями! Трудно поверить, что впервые люди увидели свою планету из космоса триста лет назад.
Дункан продолжал искать следы разумной жизни на Земле, а ее диск постепенно превращался в полумесяц. Его поиски были прерваны системой оповещения: пассажирам, намеревавшимся лететь на Землю, предлагалось собраться у терминала шаттлов, воспользовавшись лифтами номер два и три.
Ему еще хватило времени навестить «Последний шанс» – так называли здесь туалеты, знаменитые не менее, чем обзорные окна. Затем Дункан снова шагнул в кабину лифта и поехал к центру «колеса», где царила невесомость и где пассажиров ждали «челноки», курсирующие между станцией и Землей.
Иллюминаторов в салоне шаттла не было, зато имелись обзорные экраны, вмонтированные в спинки кресел. Экраны позволяли выбирать передний или задний обзор. Выбор между тем не всегда зависел от желания пассажиров, но об этом предпочитали не упоминать. В частности, бортовой компьютер блокировал сцены взлета и посадки, поскольку некоторых пассажиров они шокировали.
Было приятно вновь оказаться в невесомости, пусть всего на пятьдесят минут, пока шаттл не достигнет границ атмосферы. Земля из планеты постепенно становились целым миром. Дугообразная линия горизонта все более выпрямлялась. Среди облаков мелькнул океанский простор, два или три острова, над которыми бушевал беззвучный шторм.
Дункан ощущал себя школьником, стремящимся найти на глобусе хоть что-то знакомое. Наконец-то! Узкая полоса суши, слева океан, справа – такой же узкий залив. Да это же Калифорнийский полуостров! Шаттл вынырнул из облаков над Тихим океаном и понесся навстречу североамериканскому континенту.
Они летели над горами, которые казались совсем плоскими. Горы сменились пересекающимися каньонами, более похожими на марсианские, чем на земные. «Наверное, Колорадо»,- подумал Дункан.
А вот и гравитация!
Шаттл несколько раз слегка качнуло. Послышался не громкий рокот, по обзорному экрану разлилось пламя. Компьютер тут же переключил «шокирующее» изображение на задний обзор. Там виднелись быстро удаляющиеся каньоны и пустыни. Их сменили озера явно искусственного происхождения. На водной глади белели пятнышки парусных лодок. Дункан сумел разглядеть след от более крупного судна, идущего на большой скорости. Скорее всего, оно не плыло а неслось над поверхностью озера, хотя с такой высоты казалось неподвижным.
Очередная смена пейзажа была столь внезапной, что застала Дункана врасплох. Наверное, шаттл снова летел над океаном. Однако нет, вода выглядела совсем по-другому. Дункан не сразу понял, что сейчас они летят над лесными массивами центральной части американского Запада.
Вот оно – убедительнейшее доказательство жизни на Земце, да еще в невообразимых для титанца масштабах. Дункан сразу вспомнил про растительность Титана. На всей его родной планете было менее сотни деревьев, которых берегли и холили. А здесь деревья исчислялись миллионами.
В мозгу мелькнули вычитанные где-то слова: «первозданные леса». Должно быть, так в древности выглядела Земля, пока человек огнем и топором не стал уничтожать деревья, освобождая место для пашен и пастбищ. Теперь, после недолгого периода, который окрестили «сельскохозяйственной эрой», большая часть планеты возвращалась к своему изначальному состоянию.
Дункан прекрасно знал, хотя и с трудом верил, что эти «первозданные леса» лишь немногим старше его деда. Всего двести лет назад здесь простирались поля и стояли дома фермеров. А осенью эти поля расцвечивались золотом созревших пшеничных колосьев. (Смена времен года была еще одной местной реальностью, почти не поддававшейся его пониманию…) На Земле и сейчас хватало фермерских хозяйств. Часть из них принадлежала чудаковатым любителям природы, остальные – биологическим исследовательским центрам. Но катастрофы двадцатого века крепко научили людей в отношениях с природой никогда более не полагаться на силу технологии, когда за ничтожную эффективность приходилось платить слишком высокую цену.
Из-за скорости шаттла солнце опускалось за горизонт гораздо быстрее. На несколько секунд оно замерло – и исчезло. Еще через минуту мир внизу погрузился в темноту.
Однако темнота не была кромешной. Ее пронизывала паутина светящихся нитей, простирающихся до горизонта. Иногда три-четыре линии сходились в один светящийся узел; кое-где светились островки, никак не связанные с общей сетью. Вот и еще одно убедительное доказательство существования разумной жизни. Дункан и не предполагал, что «первозданные леса» окажутся столь населенными. Впрочем, нынешняя иллюминация была более чем скромной. В середине двадцатого века электрическое сияние покрывало миллионы квадратных километров, превращая ночь в день и заслоняя звездное небо.