Земной круг
Шрифт:
Нам известны далеко не все труды Линденау. А ведь он писал о древних походах русских к Аляске. Поэтому следовало бы заглянуть в «Портфели Миллера», где под № 534 лежат путевые записки Линденау на девяноста четырех листах, начатые, по-видимому, в 1741 году, когда он ездил на Охотское море.
В том же огромном собрании Миллера и под тем же № 534 (т. II) числятся относящиеся к 1742–1770 годам «Известия о новых открытиях на Камчатке». Это триста восемьдесят восемь рукописных страниц! Там должны быть данные о Чукотке и Большой земле.
За «великой рыбой»
«Портфели
Плавание Мартына Шпанберга на «Святом Иоанне» к берегам Японии обычно относят к 1742 году, В морском же журнале указан более ранний срок. Это потому, что еще осенью 1741 года флотилия Шпанберга перешла из Охотска в Большерецк, откуда и началось плавание к Японии.
Со Шпанбергом в этом походе было несколько человек, имена которых частью нам уже известны. На борту «Святого Иоанна» вместе с геодезистом Петром Скобельцыным, известным съемками, начатыми в Селенгинске и доведенными до Амура, Камчатки и Охотска, находились Михаил Гвоздев и мичман Василий Ртищев — один из немногих, спасшихся от гибели спутников Петра Ласиниуса. Ртищев успел составить карту ленского устья, причем помогал ему геодезист былой селенгинской службы Дмитрий Баскаков.
Находясь в Охотске, Василий Ртищев хранил собрание карт Северо-Востока. Наконец на борту «Святого Иоанна» был и Михайло Неводчиков, служивший у Беринга, а теперь причисленный к геодезистам «для рисования карт и снимания с берегов прешпектов». (Впоследствии Неводчиков стал одним из самых знаменитых открывателей Алеутских островов.)
Судя по «Обращению» Мартына Шпанберга к офицерам его команды, написанному 21 июня 1742 года [245] , «Святой Иоанн» достиг 41°15' северной широты, где мореходы увидели «рыбу великую» (кита?). Эта «рыба» водилась «против города японского званием Шанбы», куда на промысел приезжали даже из других японских областей. Но нет ли в журнале пакетбота «Святой Иоанн» записей, касающихся Гвоздева и Неводчикова, имеющих прямое отношение к истории исследования Большой земли?
245
«Экспедиция Беринга». Сборник документов. М., 1941, с. 288–290.
Само по себе знаменательно это содружество людей, побывавших на разных широтах — от ворот Китая и устья Лены до побережья Северной Америки. В 1742 году они были на подступах к Сахалину.
Гвоздеву было о чем поговорить с Петром Скобельцыным, а Неводчикову было чему поучиться у Михаилы Гвоздева!
Остров Святого Феодора
«И от природы я был некрепок, а от вышеупомянутой болезни еще и ныне совершенно не освободился и с ног знаки цынготные не сошли, также и зубы не все укрепились, ибо как был в самой тяжести той болезни, то все зубы тряслись и чуть держались, отчего ныне наибольшую чувствую в себе слабость» — так писал о себе в 1742 году Алексей Чириков [246] .
246
«Экспедиция Беринга». Сборник документов. М., 1941, с. 296.
Он даже не жаловался на то, что его жена и трое детей в последние годы бироновщины «в крайнем непризрении» жили в Якутске.
Алексей Чириков был одним из самых искусных офицеров русского флота. Он с честью носил свой белый, шитый золотом мундир. Еле держась на ногах от болезни, герой Восточного моря в 1742 году отправился в новое плавание к берегам Америки.
Не его вина, что в этот свой поход он не бросил якорь у скал Нового Света. Зато Чириков видел остров Атту и остров Святого Иулиана (Беринга), видел неисчислимые стада котиков, игравших при свете восходящего солнца в командорских водах.
Вот как все это было.
Покинув Авачинскую губу, Чириков 9 июня подошел к острову Атту. Взяв пеленги, мореплаватель убедился, что Атту остров, а не «соединительная к Америке большая земля», как он думал в 1741 году. Только тогда Чириков дал ему название острова Святого Феодора. Мало того, он хотел обойти остров вокруг, найти якорное место и после этого начать опись острова. Но сначала штиль, потом противный ветер и великий туман помешали Чирикову приблизиться к острову, сколько он ни лавировал в море, уходя даже верст на сто к востоку. Белая вода кипела под форштевнем корабля.
Семнадцатого июня «Святой Павел» пошел в обратный путь. 22 июня, идя северным курсом, Чириков увидел остров Святого Иулиапа. Люди «Святого Павла» не могли подозревать, что их корабль проходит мимо могилы Беринга и жалкого пристанища еще живых его спутников, которые в то время, теряя силы от голода и недугов, строили корабль для возвращения на Камчатку. Пакетбот Чирикова 23 июня прошел всего в каких-нибудь четырех милях от берегов острова.
Но вскоре померк солнечный свет, и остров закрыло густым туманом.
Чириков возвратился в гавань Петра и Павла. В августе 1742 года он был уже в Якутске, написал донесение в Петербург. К этой бумаге герой Северной Америки приложил журнал последнего плавания и карту открытий 1741 и 1742 годов. Он привязал к Камчатке острова Феодора и Иулиана и Американскую землю.
Верный спутник и достойный помощник Чирикова штурман Иван Елагин повез из Якутска в Петербург драгоценные свидетельства русских открытий в Северной Америке и на Восточном океане.
В то время граф Н. Головин в Адмиралтейств-коллегий уже получил первые донесения Алексея Чирикова от 7 и 9 декабря 1741 года и, очевидно, с нетерпением ждал вестей от Беринга.
Только осенью 1742 года Свен Ваксель, преемник Беринга, оставшись для зимовки на Камчатке, принялся за составление отчетов о плавании «Святого Петра» и скорбных событиях на островах Командора. Он также составил карты и взял чертежи от Софрона Хитрово.
Затем Ваксель позвал боцманмата Алексея Иванова и сибирского солдата Ивана Окулова. Эти доблестные люди побывали в Северной Америке и перенесли все ужасы зимовки на Командорах.
Начальник приказал им идти на Анадырский острог, Якутск, а потом ехать в Петербург, с тем чтобы представить отчеты и карты экспедиции графу Николаю Головину.