Земные радости
Шрифт:
Элизабет не стала провожать флот, выходивший из бухты Стоукс недалеко от Портсмута, но слишком далеко от Эссекса. Да Элизабет и не хотела видеть, как ее муж по узким сходням поднимается на «Триумф», корабль своего господина, и как руководит погрузкой вещей. В этот воинственный поход Бекингем брал большую арфу вместе с арфистом, пару дойных коров, дюжину несушек, огромный ящик с книгами и неимоверных размеров карету вместе с ливрейными слугами, предназначенную для триумфального въезда в Ла-Рошель.
Наблюдая, как причудливый багаж герцога втаскивают по сходням, Джон был даже доволен, что жена
Сама миссия оставалась неопределенной. Сначала предполагалось, что они должны сокрушить французский флот по пути в Ла-Рошель. Но хотя июльское море было спокойным и приятным, они так и не встретили французский флот, а потому выполнить распоряжение не смогли. Плывя на юг, свита Бекингема резалась в карты по отчаянно высоким ставкам и проводила поэтические соревнования. Много пили и много хохотали.
Далее действовал следующий план: они прибудут в Ла-Рошель, где их радушно встретят граждане осажденного города. Даже это очевидно простое приказание не могло быть выполнено. Когда флот приблизился к городу и развернул знамена, демонстрируя, что сам великий герцог пришел снять осаду, жители города не выказали ни особой благодарности, ни особой радости. Они глубоко увязли в сложнейших и тончайших переговорах с агентами Ришелье, отстаивая право практиковать свою религию и свободно жить среди других французов. Появление флота Бекингема поставило достигнутые соглашения на грань срыва.
— Значит, можно с почетом отправляться домой, — заметил Джон.
Он подпирал стену богато убранной каюты Бекингема. Вокруг стола сидели советники герцога, среди них были и лидеры французских протестантов.
— Ни за что! — воскликнул француз Субиз. [30] — Необходимо показать, что у нас серьезные намерения. Мы должны захватить Иль-де-Ре при входе в бухту. Когда они увидят, что мы не шутим, то наберутся храбрости, выступят против Ришелье, разорвут переговоры и окажут открытое неповиновение.
30
Имеется в виду Бенжамен де Роган (ум. 1642), герцог де Субиз, один из предводителей французских гугенотов (1626–1629).
— Но нам приказано ждать здесь, когда горожане сами проявят инициативу, — ровным голосом возразил Джон. — А не мутить воду. Они должны сами обратиться к нам за помощью. Если же они не выступят против Ришелье, нам велено идти на Бордо и сопровождать в Англию караван с вином. Нам не стоит сражаться за Ла-Рошель, если нас не позовут горожане.
Француз попытался поймать взгляд Бекингема и со смехом сказал:
— Но милорд герцог проделал весь этот путь не только для того, чтобы проконтролировать доставку каравана с вином.
— Но и не для того, чтобы ввязаться в ссору, которая никому не нужна, — упрямо заявил Традескант.
Бекингем оторвался от созерцания огромного нового бриллианта на пальце, поднял голову и холодно произнес:
— По дому соскучился, Джон?
Садовник вспыхнул.
— Я ваш слуга. Ничего больше. И не желаю видеть, как вас втягивают в битву из-за маленького островка
— Это Ла-Рошель, — возмутился Субиз. — Едва ли можно назвать ее маленьким городком!
— Если они сами не хотят за себя воевать, почему мы должны воевать за них? — упорствовал Джон.
— Ради славы и блеска? — предположил Бекингем, улыбаясь Джону.
— Вам блеска и так хватает, — улыбнулся в ответ Традескант, охватывая взглядом и новый бриллиант, и сверкающий камень в пышном плюмаже шляпы, лежащей на столе перед герцогом.
Француз еле слышно выругался.
— Значит, мы отправимся домой, будто потерпели поражение? — спросил он. — Даже ни разу не выстрелив? И это понравится королю, и заставит замолчать парламент? Да они решат, что нас просто подкупили, что мы продались королеве и католикам! Что вся наша миссия — лишь маскарад и театр чистой воды. Они обвинят нас, что мы актеры, а не солдаты.
Бекингем встал и потянулся, его темные кудри коснулись позолоченного потолка каюты.
— Не обвинят, — мягко промолвил он.
Джон с опаской наблюдал за происходящим; ему хорошо были знакомы подобные повадки герцога.
— Над нами станут смеяться на улицах, — застонал Субиз.
— Не станут, — сказал Бекингем.
— Будут говорить, что вы просто вздумали соблазнить королеву Франции, — выпалил Субиз, зайдя так далеко, как только осмелился. — Что вы бросили перчатку ее мужу, а потом не исполнили свою угрозу.
На какой-то миг Джону показалось, что Субиз все-таки перегнул палку. При упоминании о королеве Бекингем напрягся, затем улыбка снова осветила его лицо.
— Не будут, — успокоил он. — И я объясню, почему никто не посмеется над нами. Потому что мы действительно блокируем остров, мы действительно возьмем его, а потом возьмем Ла-Рошель и вернемся домой как герои-победители.
У француза перехватило дыхание, но тут же все присутствующие в каюте зааплодировали, и он засиял от счастья. И Бекингем расцвел, радуясь его восхищению.
— Решено! — перекрыл герцог взрыв ликования и оваций. — Высаживаемся завтра!
Несмотря на хаос и неразбериху, все получилось. Неопытные матросы, которых насильно собирали по тавернам вдоль южного побережья Англии, прилагали все усилия, удерживая десантные лодки в течениях, вихрем закручивающихся вокруг топких и непривлекательных берегов островка. Неопытные солдаты, насильно извлеченные из работных домов и распивочных Англии, Ирландии, Уэльса и Шотландии, сжимались от страха при виде волн и французских солдат, заблаговременно подготовившихся к атаке и великолепно вооруженных. Все пропало бы, если бы не герцог, как всегда бросающийся в глаза, блистающий в наряде золотых и пунцовых тонов. На своей шлюпке он лавировал между лодками и побуждал своих солдат высаживаться на берег. Презирая опасность, он хохотал, когда залпы с его кораблей свистели у него над головой, и казался героем из сказки. Действительно, он был победителем, достойным того, чтобы уложить в постель самую красивую королеву Европы. Когда матросы и солдаты видели герцога, щеголяющего своими бриллиантами, с золотой шпагой на бедре, их боевой дух поднимался. Казалось совершенно невозможным, что такой яркий, золотой и улыбающийся человек может вообще потерпеть поражение. Его ясный голос был слышен над шумом воды, громовым ревом пушек и воплями плохо обученных офицеров.