Зенит Левиафана. Книга 2
Шрифт:
Рядом Гуннар закрутил восьмерку, отгоняя от себя двух мечников, сделал ложный удар по верхней полусфере, затем резко сменил угол атаки и неуловимым движением отсек ближайшему врагу ногу пониже колена. Пока тот с криком неуклюже заваливался на бок, беловолосый блокировал атаку его товарища, свел его меч к перекрестью собственного клинка и шагнул к нему. Он ударил врага, где-то потерявшего свой шлем, лбом в нос, ломая мелкие податливые кости, а затем, отступив, нанес широкий удар в горизонтальной плоскости, распарывая молодому воину неприкрытую шею.
Прежде, чем труп погибшего завалился на землю, к Гуннару подскочили Регин и Лейв. Бог мщения атаковал набегающего воина в лицо, тот ушел в сторону,
Они пробивались вперед, сея вокруг огонь холодной ярости, который жадно вбирал в себя чужую кровь и никак не мог насытиться ею. Над их плечами и головами в сторону врагов летели стрелы и по тому, как каждый из юрких стальных наконечников отыскивал малейшие слабости в доспехах обороняющихся, Аудун понял, что их прикрывает Асвейг.
Грозовые небеса в очередной раз вспорол неистовый вопль «Тилль Вальхалл!» и строй мужественных защитников наконец дрогнул. По обоим флангам притены успели отступить к городским строениям, заняв подготовленные позиции, но по центру творился хаос. Однако здесь бойцов в широких черных плащах и зловещих шлемах с полумасками, что с ревом обгоняли Аудуна, стремясь доказать вождю свое воинское мастерство, ждала другая опасность. Словно волна за волной они набегали на скалистый уступ и подобно прибою разбивались о него. Ибо на том уступе стоял Белен и его боевые братья.
Он не отрывал взора от человека с медовыми глазами, но это не мешало ему видеть картину боя и принимать в нем самое деятельное участие. К этому моменту Коннстантин ушел командовать на правый фланг, а его помощник Финн бросился назад, где Гволкхмэй стоял с резервным отрядом как раз на тот случай, если притены не сумеют сдержать врага на одном из направлений. Парню тоже следовало отступить, но медовоглазый притягивал его, словно магнит.
Поэтому Белен с криком «За предков и короля!» рванулся вперед, спрыгивая к подножию скалистой возвышенности. Первым же ударом он сразил одного из нападавших, вбив узкое лезвие боевой секиры в его прикрытый шлемом череп. Шлем не выдержал, череп тоже. Белен с рыком вырвал оружие из оседающего тела и отступил назад, упираясь спиной в холодный и мокрый камень, чтобы пропустить перед собой смертоносное лезвие двуручной секиры. Где-то на задворках сознания он отметил, что оружие нападавших едва ли отличается от того, которым орудовали его воины. Да и стиль боя был схож, но сейчас едва ли имело смысл фокусироваться на подобных замечаниях.
Он ударил атакующего воина секирой в руку, тот сжал зубы, но не закричал, а еще через мгновение его рот все же открылся и из него выплеснулось отвратительное бульканье, когда вторая секира Белена, описав короткую дугу снизу вверх, вонзилась в его челюсть, предварительно распоров гортань. Он сместился в сторону от атаки следующего воина, но не успел убить его — нападавший рухнул на землю, инстинктивно схватившись за древко стрелы, торчавшей у него из груди.
Рядом возник Ансгар и его двуручная секира разворотила грудь рослому воину, с криком бросившемуся на него. Ансгар захохотал, отскочил в сторону, ловко уходя от вражеского клинка, поднял секиру, ткнул ею противника в грудь, а потом без замаха ударил его в плечо. Учитывая звериную мощь Ансгара и невероятный вес его секиры, замах требовался ему далеко не всегда. Вторженец в черном плаще схватился за рассеченную ключицу и отступил назад, где его нагнала стрела Сироны.
Огмиос бился справа от Белена, прикрывая Беду, который в очередной раз выбрасывал перед собой руку с пальцами, переплетенными в священный огам. Слово древнего, забытого языка сорвалось с его губ, а с кончиков пальцев ударил поток ветра. Ветер лизнул ближайшего воина по груди, тот остался стоять без каких-либо внешних повреждений, а потом неуклюже рухнул на бок, потому что все его внутренности были перемолоты осколками раздробленных костей.
Белен застыл на острие спонтанно сформированного клина под каменистой возвышенностью, с которой Сирона, припав на одно колено, без перерыва посылала в нападавших свои смертоносные стелы, и каждая из этих стрел отнимала чью-то жизнь. Они бились так, как не бились даже герои древности, ибо им некуда было отступать. Нужно было продержаться, пока Гволкхмэй не придет с подкреплением, и уже тогда с поддержкой короля Арброта они отступят к баррикадам в глубине неширокой улицы, что пролегала между хмельным залом и казармой.
Параллельно вглубь города вели еще две, обе сейчас должны были занять рубаки Гволкхмэя. Белен не видел, что происходит на флангах, но искренне надеялся, что там нападавшим не удалось прорвать строй притенских щитовиков. Иначе… он не собирался допускать даже мысли об альтернативном исходе. Ибо подумавший о поражении — уже проиграл.
А потом они сошлись. Он увидел медовоглазого воина перед собой и, не медля ни секунды, подчиняясь какому-то внутреннему импульсу, бросился на него, отводя обе секиры для удара. Он атаковал так быстро, как только мог, но Аудун оказался на мгновение быстрее — он отступил в сторону от первой секиры, а вторую отвел от своего плеча выставленным вперед скрамасаксом. Он нанес быстрый рубящий удар клинком, с неполным замахом, чтобы сократить амплитуду и сэкономить драгоценные мгновения. От такого удара невозможно было уклониться, однако же его враг сделал этот. И сам контратаковал.
Где-то справа Гуннар налетел на Огмиоса, посчитав его самым опасным из воинов, что бились у каменистого возвышения. Он нанес серию ударов, каждый из которых пришелся в умело подставленный щит, затем ушел от колющего копьем и вновь сократил дистанцию. Рядом с ним внезапно материализовался Лейв. Рунический шаман выбросил вперед руку, намереваясь испепелить врага, но вместе с его коротким заклинанием воздух сотрясло еще одно — сказанное вроде бы на том же самом языке. Конус пламени врезался в полупрозрачную стену в бренданне от Огмиоса и тут же опал, подавленный силой защитного заклинания Беды. Молодой шаман и древний бог в личине странствующего друида переглянулись, зеркально склонив головы набок и вступили в поединок, переключившись друг на друга.
Бой колдунов выглядел потрясающе. Вспышки эфемерного света перемежались ревущими всплесками океанических волн, внезапно выраставших между ними. Земля вздыбливалась вокруг, расходясь концентрическими кругами, ее избороздили трещины и рытвины, из которых то и дело вырывались осколки камней в человеческий рост или языки подземного огня. Они хлестали друг друга пламенем и ветром, били туго закрученными хлыстами воды и метали гранитные валуны, что тут же обращались трухой и пылью от ответных заклинаний.
Схватка Ансгара и Регина, что развернулась по левую руку от повалившихся на землю Белена и Аудуна, была не менее яростной, хотя и не столь иллюминированной, как бой Лейва и Беды. По идее, у воина с двуручным топор было мало шансов в прямо поединке с умелым щитовиком, но Ансгар был слишком опытен, чтобы согласиться со столь тривиальной закономерностью. Ветеран с легкой сединой вдоль линии волос у лба (в которою он упрямо не хотел верить) был все еще быстр и силен, как в годы своей юности. Он опускал свой могучий топор на Регина и поднимал его вновь быстрее, чем тот успевал подскочить на расстояние удара мечом.