Зеркальное время

Хольбайн Вольфганг

— Выйдем, поговорим там. Здесь очень шумно. И до конца выступления Майка еще есть время.

Юлиан охотно остался бы, потому что Майк был настоящим мотоциклетным чародеем. Он не только ка­тался по вертикальной стене, взмывая почти отвесно вверх, но при этом еще вставал на сиденье во весь рост и выделывал такие трюки, что публика взрывалась аплодисментами. Но Рогер уже подталкивал его к выходу.

— Ну? — спросил Юлиан, когда они вышли. — Так что же от меня здесь требуется?

— А я думал, тебе нравится, — огорчился Рогер.

— И нравится, —

ответил Юлиан. Он испытывал к этому месту странное влечение, которое с каждой минутой усиливалось. Юлиан со страхом чувствовал, что в этом влечении таится какая-то опасность. Может быть, она состояла как раз в том, что он не захочет возвращаться, если пробудет здесь достаточно долго. — Но ты мне что-то обещал —забыл?

— Не забыл. Слушай меня внимательно, Юлиан, — строго сказал Рогер. — Что бы ни происходило и что бы ты ни увидел и ни услышал, ни в коем случае больше не убегай, как в тот раз. Если тебя поймают тролли, тебе уже не уйти. Больше они такого промаха не допустят. Ты понял?

— А я думал, здесь нет троллей.

— Этого я не говорил. Я только говорил, что ты не столкнешься с ними, пока ты со мной. А это разные вещи.

Если уж быть точным, он и этого не говорил, но Юлиан так струсил, что даже не указал Рогеру на эту неточность, а только смотрел на него вытаращенными глазами.

— Значит, договорились, — продолжал Рогер. — Ты дер­жишься около меня, что бы ни случилось. И делаешь то, что я тебе скажу. Даешь слово?

Юлиан молча кивнул, и Рогер ударил его по руке. Договор, таким образом, был скреплен.

Даже если ты чего-то не поймешь, все время помни о том, что все уже произошло. И ты ничего не в состоянии изменить.

Рогер зашагал прочь, Юлиан с трудом поспевал за ним. Видимо, он торопился, чтобы успеть вернуться до окончания представления Майка.

Они отправились на самый дальний конец ярмарки. Павильончики становились все меньше и проще. Скоро вокруг них остались совсем уж бесхитростные, почти покосившиеся строения, поставленные как придется.

Взглянув на вывеску у входа одной из таких палаток, Юлиан остановился, как громом пораженный. Этот ба­лаганчик был побольше других окрестных будок, и плакат перед входом приглашал посмотреть на самую толстую в мире женщину, на двухголовую собаку и на мальчика с крокодильей головой. Из-за черного полотна палатки пробивался зловещий красный свет, и над входом висела вывеска:

АБАДДОН

Только для публики

с крепкими нервами! Сердечников

и детей просим удержаться от соблазна

посещения нашего заведения —в их же

собственных интересах!

У сочинителей современной рекламы такой текст, возможно, вызвал бы лишь усталую усмешку, но когда Юлиан вспомнил, в каком времени он находится, он нашел это объявление в высшей степени захватывающим.

— Что случилось? — нетерпеливо окликнул его Рогер. — Идем. У нас мало времени.

Иди в Абаддон. Эти слова отец оставил ему в своей записке. Некоторое время он колебался, не рассказать ли об этом Рогеру, но потом решил не рассказывать.

Они уже почти дошли до цели. Это тоже была палатка, хотя совсем маленькая, сшитая из красных, зеленых и синих полос. Вывеска над входом гласила, что внутри палатки пребывает «мадам Футура», «провидица гряду­щего».

— Предсказательница? — удивился Юлиан.

Рогер прижал палец к губам и отступил в тень. Юлиан последовал за ним. Рогер достал из кармана старомодные карманные часы и открыл крышку.

— Он должен быть еще там. Но недолго.

— Он? — переспросил Юлиан. — О ком ты говоришь?

Рогер только улыбнулся и ничего не ответил, но ответ уже и не требовался, потому что полог палатки мадам Футуры откинулся в сторону, и оттуда вышел не кто иной, как отец Юлиана! Он был одет в простую рабочую куртку и брюки из грубой ткани, волосы у него были длиннее, чем привык видеть Юлиан, но все же это был его отец!

Юлиан автоматически шагнул к нему, но Рогер до­вольно грубо удержал его за локоть.

— Ты что, забыл, что ты мне обещал! — шикнул он. — Мы только наблюдаем, больше ничего. Больше ничего!

В этот момент полог палатки еще раз отлетел в сторону, и оттуда выбежала старая женщина в пестром цыганском наряде и схватила отца Юлиана за рукав.

— Подождите! — крикнула она. — Одну минуту!

Отец Юлиана хотел вырваться, но старая женщина удерживала его на удивление цепко. Она кричала прон­зительно, взволнованно, почти истерично:

— Не делайте этого! Мой шар предвещает великую беду! Отступитесь от вашего решения, умоляю вас!

Отец Юлиана гневно выдернул руку.

— Что за глупости? — вне себя крикнул он. — Оставьте меня в покое! Вы же получили свои деньги, разве не так?

— Дело не в деньгах! — простонала ясновидящая. Она достала из кармана несколько монет. — Вот, я верну вам ваши деньги, чтобы вы видели, что мне не до шуток! Послушайте меня! Не делайте того, что вы задумали! Будет великое, ужасное несчастье! Вам и другим! Многим другим!

Она говорила таким заклинающим тоном, что отец Юлиана и в самом деле какое-то время колебался. И может быть, он заговорил бы с ней, если бы в эту минуту из темноты не появился еще один человек, так же хорошо знакомый Юлиану.

Гордон с одного взгляда вник в ситуацию и приказал старой гадалке:

— Сейчас же убирайтесь, иначе будет плохо!

— Но...

— Мне что, позвать полицию, чтобы вас арестовали?

— Но я же ничего не сделала! — в замешательстве сказала мадам Футура.

— О, я припоминаю кое-что, — с улыбкой ответил Гор­дон. — Во всяком случае, достаточно, чтобы доставить вам много неприятностей. А теперь отстань и поищи себе другого дурака!