Зеркальные войны. Отражение I
Шрифт:
— Тут, господин генерал и дополнять почти нечего. У вас гораздо больше информации чем у нас. Это понятно, ведь все события происходят на вашей территории. Но кое что полковник в своем докладе упустил.
— Поясните.
Йорк закурил и описал концом зажженной сигареты круг.
— Заметьте, господа, какие масштабные события происходят в деле с «Саблезубым». Куплена и вооружена целая армия наемников, осуществлен захват строительной части в Кыргызстане, сбит с передвижной ракетной установки заправщик. Задействована масса техники и людей. И конечно все это не бесплатно. Откуда
Свирский согласился с Йорком.
— Это было бы совсем неплохо. У вас есть какие то предположения?
Йорк отрицательно покачал головой.
— Никаких четких предположений нет. Есть только исходная цепочка — истребитель-ракеты-цель. У нас есть первое звено. Давайте попытаемся найти второе и затем перейдем к третьему. А если не получится, то…
— То попытаемся просто разорвать эту цепь.
— Да, господин генерал. Это надо сделать любой ценой.
Рожков сказал Свирскому.
— Докладывай, заместитель, что сделано и что предполагается сделать. А уж принимать решение и отдуваться потом буду я.
Свирский сосредоточился.
— Итак, истребитель. В данный момент он находится в одном из ангаров в Жуковском под усиленной охраной. Люди проверенные, не подведут. Утром к нему получат доступ техники, заправщик и пилоты. Все они будут под постоянным надзором. Затем «Саблезубого» выкатят на взлетное поле, последует прогрев двигателей, взлет, показ фигур высшего пилотажа и посадка. Здесь все чисто, кроме одного момента.
— Пилоты?
— Так точно, товарищ генерал, пилоты. Я глубоко извиняюсь перед уважаемым Антоном Петровичем, но и его сын Алексей тоже после всего случившегося в Сибирске вызывает у нас определенный интерес. Борис Корин… вы сами знаете про донесение Соболя и Грома. Кроме того, вчера вечером он вызвал такси и уехал в гостиницу «Ирис», где пробыл в одном из номеров более двух часов. Вероятно, у него была с кем-то назначена встреча.
Рожков сообщением заинтересовался.
— Встречу зарегистрировали?
— К сожалению, нет. Какой именно номер и кто в нем проживает, мы сейчас выясняем.
Генри Йорк позволил себе вставить словечко в беседу.
— Мы имеем возможность подстраховаться с этой стороны?
Свирский развел руками.
— В полете пилоты как птицы, попробуй поймай. Есть только один способ уменьшить вероятность различного рода неприятных неожиданностей — ограничить запас топлива в баках. Антон Петрович, на показ сколько горючего по минимуму потребуется? Только вы не в килограммах-тоннах, а о радиусе действия истребителя. Это нам более интересно.
Кедров начал говорить и закашлялся. Свирский налил ему воды. Антон Петрович молча отодвинул стакан.
— Если бы вы знали, господа офицеры как мне тяжело слышать ваши слова. Два летчика погибли, а оставшиеся два подозреваются в измене, и один из них мой сын. Да, что тут говорить, по сути все они мне как сыновья. Но, ничего не поделаешь, что произошло, то произошло. Хотя я, если честно не верю в ваши предположения. Все от начала до конца является чудовищными происками ваших врагов, среди которых моих сыновей нет и быть не может. Вы задали вопрос, полковник… Повторите, пожалуйста, я прослушал.
Свирский повторил свой вопрос. Кедров на секунду задумался.
— Он сможет пролететь километров сто-сто двадцать. Но, обычно мы даем больше.
— Зачем?
Кедров пожал плечами.
— Да так… Вы ведь когда едете на своей машине на дачу за тридцать километров от столицы наверняка льете в бензобак не три и не пять литров, а пятнадцать-двадцать. Российская психология — на всякий случай.
Рожков что то отметил на листке бумаги.
— На этот раз зальете минимум, необходимый для показа.
— Хорошо, как скажете.
Йорк с интересом слушал их беседу. Потом спросил.
— А дозаправиться он сможет? Я имею в виду, где-нибудь на другом аэродроме?
Свирский подошел к карте и провел указкой вокруг Жуковского.
— В указанном радиусе нет неизвестных нам взлетно-посадочных полос, которые смогли бы принять истребитель такого класса как «Саблезубый».
— А известные?
Свирский бесконечно удивился.
— Господин Йорк, вы что же, думаете, что на наши военные аэродромы могут приземляться все кому не попадя и брать там горючее? Обижаете!
Йорк пыхнул дымком и скосил глаза куда то в угол кабинета.
— Прошу прощения. Красную Площадь вспомнил. Как на нее на «Цессне» немецкий парень приземлился. Руст его звали, кажется. Вы не забыли этого инцидента, полковник?
Свирский моргнул и посмотрел на Рожкова. Тот усмехнулся — получил, мол? Потом пришел на выручку заместителю.
— Поверьте, Йорк, дозаправиться истребителю совершенно негде. Если вы скажете мне, что и без дозаправки «Саблезубый» свободно достает до Москвы, то я вам отвечу, что на нем не будет никакого вооружения. Ни ракет, ни боезапаса для пушек и пулеметов. А если озвучить бредовую мысль, что самолет может таранить Кремль, то… Надо тогда вообще запретить воздухоплавание.
Генерал закурил и призвал участников совещания.
— Хотелось бы смотреть на вещи реальнее. Но, несмотря на то что мы выяснили, что угнать и вооружить истребитель невозможно, допущение такое все же сделаем. Итак, «Саблезубый» с достаточным запасом топлива и боевыми ракетами на борту идет в направлении… Каком?
Генри Йорк загасил окурок и достал следующую сигарету. Свирский вдохнул дымок и осторожно протянул руку к генеральской пачке.
— Это вопрос скорее всего ко мне, господин генерал. Попробую ответить на него. Мы с мистером Трентоном проанализировали все возможные ситуации и сошлись во мнении, что акция, если таковая произойдет, будет направлена на США или наших союзников. Мердоку не нужен ни ваш Кремль, ни атомные станции, ни плотины. Ему нужны мы. Именно с нами он хочет расквитаться за побои, за яму с водой за то, что его бросили в Китае. И за бамбук, конечно.