Зеркало для личности (версия 2009)

Пинт Александр Александрович

— Дело в том, что это у меня переходит в чувство вины.

— Вина у вас есть всегда. Мы сейчас рассмотрели ее механизм. Но я повторяю, что прохождение двойственности связано с растяжкой между двумя противоположными сторонами дуальности, и это очень болезненно. И я вам это говорил и буду говорить. Это есть. Так и должно быть. Вы этого не сможете обойти. Вы думаете, что это так легко: подняться над своим старым опытом? Ничего подобного. Я вам показываю, как работает двойственность. Что сам набор опыта в ней требует ее растяжки, а это и есть распятие. Вы сами себя вешаете на крест и прибиваете гвоздями.

Духовная драма Иисуса — это космический спектакль, показывающий механизм освобождения от распятия на кресте двойственностей.

— Я заметил такую вещь. Возникает это самое сопротивление во внешнем мире как следствие внутреннего напряжения только тогда, когда я хочу пойти куда-то, скажем, на семинар, чтобы явиться укором другим, даже родственникам, что они не развиваются. Или я хочу, чтобы они почувствовали свою вину, или наоборот, я хочу почувствовать свою собственную вину за то, что я ухожу. Но когда этого нет, тогда они соглашаются на самый дикий, казалось бы, вариант и отпускают меня.

— Совершенно верно. Смотрите, познание двойственности на низком уровне происходит в борьбе, в конфликте. Я иду на семинар для того, чтобы показать другим, что они ниже и хуже, чем я. И тогда я порождаю их осуждение и чувствую вину. Но я могу это делать по-другому. Я могу пойти на семинар потому, что понимаю, что это нужно мне, а они могут поступать так, как они хотят, в зависимости от их понимания или непонимания. Я никого не осуждаю за это, и тогда их осуждение меня прекращается, потому что их осуждение меня есть мое осуждение их, то есть самого себя.

Закончить с опытом какой-то двойственности означает закончить с осуждением и виной, связанной с этой двойственностью. Если вы это не заканчиваете, то оно будет продолжаться, а кому и сколько нужно, чтобы это увидеть, я не знаю. Если вы видите с трудом, то вам нужно очень сильно обострить свои двойственности, и это будет очень болезненно. А ты слабо видишь, поэтому тебе нужно очень сильно их обострять. Только обострив их очень сильно, ты сможешь начать различать их противоположные стороны. Либо ты просто будешь продолжать спать.

— Я хочу сказать, что для меня цель семинара достигнута. Сейчас я увидел, как три противоположности соединились воедино. Первая — это «духовность — материальность», о которой мы раньше говорили. Я не принимал материальность жены. Второе — это осуждение и вина. Я ее осуждал, всё раскладывал по полкам, а оно ей не помогало, здоровье ухудшалось, накапливалась обида и всё остальное. И третье — сексуальность. Охлаждение друг к другу. И вот узел. Я увидел эти три пары, с которыми нужно работать. И в принципе, всё отпустилось.

— Ваше видение будет расширяться. Те проблемы или личностная структура, которая создает эти проблемы, остается, то есть работа будет всё время с одними и теми же темами, но уровень их видения будет изменяться. Фактически то, что вы видите сейчас, это ваша стартовая ленточка на данном этапе марафона к самому себе. Но на каждом следующем этапе стартовая ленточка будет изменяться.

— То есть она никуда не денется?

— Нет. Она будет меняться. И когда вы увидите весь путь, по которому бежали к самому себе, вы поймете, зачем и почему всё было так, как оно было у вас. Любая личность отражает устройство этой реальности, или старой матрицы сознания. Она построена так,

как нужно данному персонажу для получения его опыта, и отражает все механизмы, работающие в старой матрице. Поэтому и говорится, что, поняв себя, ты поймешь мир.

Увидев свою вину, вы можете увидеть свое осуждение

— Итак, кто испытывает вину?

— Я испытываю вину по отношению к мужчинам. К Олегу, отчасти к Анатолию.

— Что это за вина и какое ваше осуждение породило ее?

— Осуждение?

— Ваша вина возникла как результат вашего осуждения Олега и Анатолия. Вы осуждаете их, но не видите, что это осуждение породило вашу вину по отношению к ним.

За что вы их осуждаете?

— Олега за сексуальность.

— Но в связи с ней же вы чувствуете и вину. Смотрите, как работает механизм обвинения и вины. Это и есть змея, кусающая свой хвост. Когда змея начинает кусать себя за хвост, то начало и конец соединяются. Начало — это осуждение, конец — это вина. Кажется, что они совершенно не связаны, но теперь мы видим, что они есть две стороны одной медали.

— Анатолия, наверное, за молчаливость.

— Осуждая Анатолия, то есть самого себя за молчание, вы испытываете вину за это. А молчание-то о чём?

— Как я буду говорить, наверное. Сказать, наверное, есть что.

— А что сказать? Я осуждаю его за то, что он не говорит, хотя есть, что сказать. И я испытываю вину за то, что не говорю, хотя есть что сказать. Но так как я не говорю, то еще не знаю, что мне есть, что сказать. Вот видите, как хорошо?

— Я испытываю вину к Володе, потому что сегодня у нас с ним был разговор, и я поняла, что он отзеркалил то проявление духовности, которое я проявляю здесь. То есть я что-то о себе думаю и пытаюсь в каждом разговоре то ли навязать, то ли поучать, как это должно быть. И я сказала ему спасибо за то, что он показал мне это, но я не увидела, что я его осудила, потому что тут же я подумала, что вообще-то нужно выбирать слова, чтобы не обидеть. Сейчас я увидела, что осудила.

— А если осуждение без вины, тогда как быть?

— Значит, ты еще не видишь хвоста змеи.

— Да?

— Хвост далеко. Змея-то большая.

— Крупная.

— Пока голова доползет до хвоста, много времени пройдет.

— А я осуждаю себя за то, что чувствую телом, и мне нужно подойти к человеку и прикоснуться. Не знаю, почему. У меня мандраж в области груди. Не знаю, почему. Я всё это подавляю.

— Значит, я осуждаю себя за телесные проявления и испытываю вину в связи с этим.

— Да.

— Сан Саныч, а вы можете мне помочь увидеть вину и осуждение? Я серьезно. У меня это довольно часто, но сейчас я могу просто привести конкретный пример. Хотя я понимаю, что этот механизм у меня работает и в других ситуациях. Толик меня раздражает своей манерой поведения. Никак не могу ее принять.

— Какой?

— Его хохот, мобильник, который не выключается, тон, которым он говорит.

— То есть он несерьезный.