Зеркало мира
Шрифт:
– Я сделал, то о чем давно мечтал, брат, - шипящим, будто змеиным, голосом ответил Атанас и рассмеялся.
– Это такое чудесное состояние! Ты не поверишь, пока сам не пройдешь обряда. Ты видишь - я живой! Но я как ветер. Вся сила, что была во мне - теперь переменилась. - Атанас взлетел, - не нужно тратить время и запас энергии на заклинания. Стоит только захотеть. Давай скорее твой кинжал, час не прошел, отвар бурлит в котле. Ты помнишь, раскопал могилу Зелиарда, того, что вырезал семью свою уж лет сто семьдесят тому назад. Давно истлел он, но кости сохранились. Как ты меня бранил! Но кости пригодились!
–
– закричал тут Димитар, - Еще не поздно все остановить! Оставь затею с книгой! Я умоляю тебя. Пойми, все не к добру. Ты думаешь случайно тот бродяга пришел к тебе сейчас? Ведь время удачное сложилось бы лишь через сто лет, а он пришел сегодня. Что взял с тебя? Ты заплатил за свиток?
– Несчастных десять медяков!
– Атанас попытался улыбнуться.
– Брат! Ты говоришь из зависти. Не верю я, что кто-то или что-то нарочно так подстроил. Я верю в совпаденье случайность и удачу. Удача любит смелых и рисковых. Вот я рискнул и видишь - все получилось как нельзя лучше. Не отговаривай меня.
– Глупец, поймы ты, что силам зла того и нужно, чтоб пробудил ты спящих в этой книге. Ты смерти дверь откроешь в этот мир, начав читать ее. Как я жалею, что не сжег еще тогда. Поверь мне и послушайся. Ведь старше я. Пойдешь наперекор?
– Глупец! Зачем ты споришь со мной? Я чувствую могущество, какое тебе не снилось. Сразиться хочешь? Я не против. Но времени осталось мало. Час на исходе. И не говори, что я не предлагал тебе стать равным мне и оставаться братом. Готов ты в битве?
Димитар очень сильно расстроился. Он покачал головой, и, подойдя к столу, где лежал шар "зеркало мира" горько сказал:
– Я слишком люблю тебя, Атанас, и никогда не подниму руку. Ты прекрасно знаешь. Нет никого, не было никого роднее тебя. Я буду ждать, пока ты не придешь в себя. Пока не осознаешь своей ошибки страшной. Пока разум не вернется к тебе. Сейчас ты обезумел. Немало бед сулит твое решенье - начать читать слепую книгу. Но так уже определило провиденье, не мне судить тебя. Мое ты слышал мненье. И вот что я скажу, можешь мне не верить, но ясно вижу я и без нашего "зеркала мира", что ты, начав новую жизнь с лукавства и обмана, своим же обманом и убьешь себя. Жалко только, что слова мои ничего для тебя не значат. Сейчас книга овладевает твоим сердцем., умом. Что ж, оставайся с ней, а "зеркало мира" я заберу, в нем слишком много нас - еще родных друг другу. Любовью нашей создан этот шар, и сил затрачено изрядно. Он будет памятью о нас. Прощай же, Атанас. - так сказал Димитар, взял в руки хрустальный шар и исчез.
– Все это пустые разговоры.
– Презрительно ответил Атанас, все еще летая по кабинету-лаборатории. - Брат завидует мне. И про книгу наплел, чтоб я не стал еще сильнее. Беги трусливый заяц. Наступит время, когда нигде тебе не укрыться от моего взора. Пока ты мне не нужен. А нужен мне...
– Атанас задумался, - слуга послушный. Но первым делом - книга. Она зовет меня все сильнее.
Атанас спустился на пол, подошел к столу, откинул верхнюю толстую крышку с кожаным тиснением и самоцветными камнями. На белых страницах проступили таинственные знаки.
– Слепая книга стала зрячей... - Атанас любовно гладит страницы, - читать могу ее ладонями, и даже глаз не нужно. Вот первые же строчки мне говорят, что смерти нет... а есть перерожденье. Все верно. Это я на себе проверил. А... вот еще - как мертвых оживлять! Неужто? Проверить должен я...
Атанас хватает коробку с порошком из костей убийцы.
– Вот и слуга мне будет. А если... строптив окажется иль языкаст не в меру - верну в коробочку, какие тут проблемы?
Несколько раз прочитав инструкцию из книги по оживлению мертвых, Атанас уходит с порошком из лаборатории на двор. Уже вечер. На небе появилась луна, зажигаются звезды.
– Ночь - время мертвецов, от солнца кожа сохнет и валится ломтями. А ночь прохладою овеет, и сырость поможет наполнить сухие ткани живительною влагой. - Атанас из глины, песка и воды сооружает подобие человеческой фигуры, лежащей на земле. Посыпает ее порошком из коробочки и по памяти бормочет слова заклинания на непонятном языке. Фигура увеличивается в размере, обретает человеческие черты, и вот на траве и глине лежит мужчина средних лет, смуглый, бородатый, голый и очень жилистый, как и сам Атанас. - Восстань, живи!
– Мертвец открывает глаза, смотрит на волшебника, - И говори!
Ожившему не сразу удается речь, он сперва кашляет, хрипит. И падает на колени. Через несколько мгновений от него доносится хриплый голос.
– Великий чародей! Не знаю имени я твоего. Но вырвал меня из лап безжалостного палача и строгих судей. Я твой на веки раб.
– Как звать тебя, скотина?
– Атанас отходит чуть дальше, помня историю убийцы. Ведь тот в припадке безумного гнева перерезал всю семью. - Что ты помнишь?
– Я - Зелиард.
– оживший садится по-турецки, но вдруг вскакивает и сгибается в поклоне.
– Я помню, как вели на казнь, как затянулась петля на шее, и дальше мир исчез, и я горел в аду, иль мне привиделось? А вот сейчас - я тут. Ты спас меня, выходит? Который час прошел с момента казни?
Атанас усмехнулся.
– Вот дурень. Сто семьдесят лет! Тебя я оживил. А захочу, опять верну в могилу. Пока ты верен мне и не болтаешь под руку. Запомни, сперва ты должен спросить разрешения, и только потом говорить, что хочешь, если я позволю. Нарушишь это правило, и я найду себе другого - попонятливее.
– Я ваш слуга до гроба, - Зелиард упал к ногам волшебника, - и буду нем, как камень, как плита могилы... все выполню, что будет в вашей воле. Молчать - молчу, идти - иду, нести прикажете - нести могу немало, а сдохнуть повелите - так сдохну, как это ни смешно... Но лучше все же тут. Боюсь я, что пламя адское мне не приснилось, и нет совсем желанья вернутся в тот костер...
– Заткнись. Иди, оденься, в покоях брата остались вещи, сам подберешь, что глаз укажет. И чтоб не звука больше.
Зелиард склонился в поклоне. И ушел. Атанас постоял еще некоторое время во дворе, глядя на луну.
– Богат был день. Событий столько. Вся жизнь перевернулась махом и новая судьба у мира. Теперь в нем - я. И я могуч. И мне под силу такие замыслы и цели, которые и богу не снились. Мир не знает... и спит. Пока. Пусть спит в неведенье. Последние часы покоя. А я пойду и, сон презревши, найду успокоение у книги зрячей. Вот истинное наслажденье.