Зеркало силы
Шрифт:
В общем, понятнее мне не стало. Но последнее, что я мог предпринять — поднять домашнюю бухгалтерию и проверить, были ли в то время крупные расходы у Вознесенских. Если заплатили не мы, возможно граф намекал на долг перед родней парня.
Но в любом случае, что с ним случилось, сейчас уже было не выяснить.
Я сфотографировал все материалы, положил папку на стол и отправился в допросную.
Заужский с Тимофеем пили чай и мирно обсуждали каким образом замаскировать дело о звездных осколках.
— Не выйдет, — помотал головой жандарм. — А ну как решат проверить — а тебя нет в камере. Ты не думай, у нас бардака нет, заключенные не теряются, как их сопроводительные бумаги. Нет, не получится.
На отсутствие бардака парень скептично хмыкнул, но спорить не стал. Уже начал учиться манерам.
— Да просто отпустите всех, — предложил я. — Тимофей не будет выдвигать обвинения, те трое тоже, уверен. Главное, вы заявления составьте грамотно, чтобы лазейку оставить для следующего разбирательства. Если вы отпустите только Тимофея, точно подозрения возникнут.
— Так они сразу же искать его начнут.
— Думаете в первую очередь они его будут искать у меня? — улыбнулся я. — Пусть рыскают по злачным местам, уж на кого, а на меня вряд ли кто подумает.
Рыжий хотел встрять в разговор, но я остановил его жестом. От Новгородского скрыть не получится, но я сам поговорю с мастером воров. Раз уж он не желает парню плохого, будет молчать.
— Ну хорошо, — пристав задумчиво постучал по столу ручкой. — Пусть пока граф Сурмяжников будет спокоен. Единственной его заботой будет убрать свидетеля. Уж извини, — натянуто улыбнулся он рыжему.
Тот равнодушно пожал плечами, показывая что вовсе не боится такой перспективы.
— Только всё же придется устроить небольшой беспорядок… — протянул я, глядя на приметную шевелюру Тимофея и обратился к приставу: — Сможете затянуть оформление? До послезавтрашнего утра?
Заужский возмущенно засопел, ожидая от меня объяснений. Рыжий заинтересованно выпрямился и глядел с предвкушением. Он-то уже понял, зачем мне отсрочивать его поиски, особенно в Тучковом буяне.
— Очень надо, — привел я железный аргумент.
Какое-то время мы с Лаврентием Павловичем мерились взглядами. Мой был холодный и серьезный, а его испытующий и немного недоверчивый. В итоге он понял, что речь идет о сфере, лежащей за пределами закона. И предусмотрительно решил отстраниться:
— Постараюсь. Но если вмешается граф Сурмяжников…
— Предупредите меня и Тимофей тут же окажется на своем месте в камере. Вы же его всё равно в одиночную отвели? Вот никто и не заметит.
— А как вы его выедете отсюда? — пристав тоже оглядел парня, задержавшись на волосах.
— Уж поверьте, сумеем выйти незамеченными, — заверил я жандарма.
Это Заужскому совсем не понравилось и его можно было понять. Знать, что из его участка можно просто уйти, ему было неприятно.
Но перспектива раскрыть еще одно очень громкое дело вынудила пристава закрыть и на это глаза. Тем более ничего дурного в этом не было, мы спасали парня.
— Ну хорошо, — стук ручки ускорился. — Только пообещайте…
Он замолчал, не зная что я должен ему пообещать. Понимал, что задумал я нечто незаконное.
— Я постараюсь, чтобы никто не пострадал, — всё что я мог сказать честно.
Заужский этим вроде удовлетворился, но тяжело вздохнул и устало опустил плечи. Восприняв это как знак, что нам пора, я попросил пристава вызвать сопровождающих и отвести рыжего в камеру.
Когда Лаврентий Павлович вышел, спросил парня:
— Сможешь пройти за пределы участка?
— Смогу, — хмуро ответил он. — Но худо будет. Очень.
— Я буду ждать снаружи и подпитаю тебя, — я не стал врать ему, что с собой есть накопитель жизни.
Но и признаваться в том, что я универсал, пока не торопился. Поймет сам — значит достаточно сообразительный, чтобы посвящать и в другие тайны.
Он кивнул, безоговорочно поверив мне. Это радовало, принял решение и теперь сомнений у парня не было. Меньше проблем возникнет.
Тимофея увели, а я попрощался с приставом и вышел на улицу. Темнота не принесла прохлады, жаркий дневной воздух плотной завесой застыл над городом. Под подошвами плавилось покрытие дорожки, ведущей через сквер.
Я обошел здание и остановился рядом с глухой стеной, за которой находились камеры. Ровно на границе сигнальной сети.
И пока ожидал, то задумался о теневиках. С ними всегда было непросто. Этот дар накладывал сильный отпечаток на личность, если не уследить. Особенно, если использовать теневую магию не во благо, а для темных дел.
Казаринов выбрал для себя государственную службу и занимался интересными задачами, этим обезопасил себя от последствий. Хотя тоже увлекался тенями, что сказывалось на нем.
Царя обучал один из величайших теневиков эпохи. Гора, а не человек. С такой силой воли, что никакой сумрачный зов его не прельщал. Так он называл голоса из мира между светом и тьмой — «сумрачный зов». Вне рангов и правил, хорошо что он был предан правителю и верил в него. Маг такой мощи легко мог сам встать во главе будущей империи, пока Петр еще не набрался силы.
Тимофею, если не пожелает тоже пойти на государеву службу, нужен учитель. А мне что-то подсказывало, что в тайную канцелярию парень не хочет. Поэтому и пошел на крайние меры с экранирующим амулетом и вшил его себе под кожу.