Зеркало силы
Шрифт:
— Обычный рабочий момент, — туманно ответил я и указал на дверь. — Оставь меня, пожалуйста, на несколько минут. И не пускай сюда никого. Скажи… идет сложный магический процесс. Может рвануть.
Тимофей не сразу отреагировал, всё же у парня были не такие крепкие нервы. Ну ничего, со мной рядом скоро станут железными. Он постоял несколько секунд, ошарашенно глядя на меня, а затем молча выполнил мою просьбу.
Когда дверь закрылась, я обернулся к духу, притихшему в углу. Эфирные путы я не снимал, так что
— Ну и кто ты? — спросил я.
— Дима я, — дух смотрел на зеркало с ненавистью. — Дима Соколов.
Вот и нашелся пропащий… Что-то такое я и предполагал. Точнее, я был уверен что парень погиб. Но уж точно не то, что он стал призраком, привязанным к артефакту.
— Ну, рассказывай.
История была очень печальной и неожиданной для меня. Причиной гибели и последующей незавидной судьбы Соколова была его недюжинная вера в доброе, справедливое и светлое.
Артефакт получился с интересным побочным эффектом.
Судя по всему, благодаря как раз Дмитрию. Ведь он делился напрямую своей силой и, мало того, тоже умудрился оставить отпечаток души. Видимо, поэтому так и вышло — зеркало показывало дар и и ранг лишь тогда, когда этого желал испытуемый.
Вот только второго артефактора, Пантелея Изотова, это категорически не устраивало. Он хотел, чтобы артефакт работал без «дефекта», как он это называл.
Соколов праведно воспылал и сообщил, что это нечестно и решать не им, а моему предку, как главному разработчику схемы.
Но до Вознесенского дойти не успел. Получил удар в удар в спину.
Стечением невероятных обстоятельств, а именно что молодой Видящий поделился частичкой источника, он остался привязан к артефакту. Кроме того, этот факт и убрал побочный эффект.
То есть присутствие духа не давало никому возможности скрыть свой дар при проверке.
Что было дальше, Соколов не знал. Как Изотов объяснил его исчезновение моему предку. Что придумал причиной устранения побочного эффекта.
Собственно, его предположение обо мне строилось на незнании сил артефакторов. Парень искренне верил, что Изотов всё это провернул специально. Но этой сволочи просто повезло. И он использовал ситуацию, усилив артефакт.
Бедняга Дмитрий не мог взаимодействовать ни с кем и ни с чем, кроме зеркала. Ни один из будущих Видящих не ощущал его, слишком много сил было намешано в артефакте. Парень только потихоньку сходил с ума, чувствуя дар всех, кто когда-либо проходил проверку, и собственное бессилие.
Только жажда мести и вера, что она когда-нибудь обязательно свершится, удерживало его разум. Сильный разум, надо сказать. За столько времени суметь не свихнуться окончательно — сила воли должна быть стальная.
Но дух не мог накапливать силу, он не догадывался о подобном, увлеченный мечтами о расплате. Поэтому я справился с ним относительно
Я смотрел на него с жалостью. Но исправить уже ничего не мог.
— И что теперь будет? — с надеждой спросил меня дух.
— Я думаю, что тебе пора уходить.
— И что там меня ждет? — он испуганно поежился.
— Свобода, — я пожал плечами. — Полагаю, что свобода.
Парень вздрогнул, словно позабыл что это вообще такое. Теперь его взгляд на зеркало стал обеспокоенным. То, что было клеткой, сейчас казалось хотя бы известным. Что его ожидало в эфире, никто не знал точно.
Я развеял эфирные веревки, больше в них не было надобности. Дух окончательно растерял весь запал и не представлял совершенно никакой угрозы.
— И ты вот так просто меня отпустишь? — недоверчиво уточнил Соколов. — А как же артефакт?
— Я считаю, что это правильно. Если одаренный сам не хочет, чтобы знали его способности, то никто не должен вынуждать его.
Призрака мой ответ более чем удовлетворил. По сути, этим я исполнил его последнее желание. И теперь он точно был свободен.
Академии придется пересмотреть правила приема, но всё же так лучше. Надо будет доработать кое-какие моменты, чтобы потенциал проверяемого был ясен для приемной комиссии. Тем более вряд ли многие захотят скрываться. Уж скорее наоборот.
Я уже задумался о том, как преобразовать артефакт и дух напомнил о себе деликатным покашливанием.
— Ну… Я пойду? — как-то очень по-детски произнес Соколов.
— Счастливого пути, — я не знал, что ещё сказать.
Но ободряюще ему улыбнулся. Как уходят призраки, я никогда не видел. Это происходило вполне обыденно: фигура становилась всё прозрачнее, медленно растворяясь в воздухе.
— Ой, — внезапно удивился он, прежде чем совсем пропасть.
И это было приятным удивлением, я заметил слабую улыбку на тающем молодом лице. Возможно, всё же в эфире призраков ждало что-то хорошее.
А ещё на долю секунды я ощутил какую-то неизвестную мне магию. Словно заглянул в огромную бездонную пропасть.
От этого по спине пробежались мурашки.
Я повел плечами, отгоняя странное чувство — одновременно тяга и страх перед чем-то неизведанным и мощным. Нет уж, на ту сторону я пока не собирался, у меня тут было полно дел.
Например, всё таки наконец починить зеркало!
Я ещё раз мысленно пожелал удачи Соколову и вышел наружу.
Возле двери меня дожидалась целая делегация. Непривычно встревоженный Ряпушкин, два гвардейца и красный, словно вареный рак, жандарм в слегка помятой форме. Тимофей стоял в сторонке и демонстративно делал вид, что он случайный прохожий.