Зеркало Триглавы
Шрифт:
В чувство чародейка пришла от размеренного причитания котофея:
— Выбираться надо, выбираться, сгинем все… зачем я только пошел… выбираться надо любой ценой…
— И кому ты эту «цену» предлагать собрался? И кем платить будешь? Уж не мною ли? — не удержалась ведьма, глядя на своего потрепанного наперсника снизу вверх. Куда делась вся его холеность? А теперь вот и друзей продать готов… А как иначе понимать его слова о "любой цене".
— О, ожила, — обрадовано завопил кот, — я уж думал все, карачун забрал чародейку нашу, не выдержала…
— Чего? — подозрительно переспросила
— Это надо было видеть, — зачастил кот, — сам запомню и детям своим рассказывать буду…
— Не придуряйся! Какие дети? — оборвала его ведьма, — нет их у тебя, и никогда не будет.
— Почему это? — непритворно обиделся кот, на минуту прервав словесное недержание. — Я ещё вполне могу, несмотря на преклонный возраст.
— Уникумы не размножаются, ясно! Такого количества феноменов ни один мир не выдержит! Что тут было? — она перевернулась (сразу встать было как-то сложновато, голова все ещё кружилась), отгребла из-под живота мелкие колючие камешки, обвела глазами вокруг. — И где Птах?
— Моя нервная система не в силах… — опять начал причитать кот.
— Только не надо опять начинать.
Морда Баюна стала невероятно серьезной:
— Видишь, — он обвел лапой вокруг себя, — пещера пуста. Совсем. Ни одного лишнего отложения, кроме естественных каменных выступов. Ты, когда кольцо надела, полыхнула покруче фейерверка, я уж подумал, что все, конец, а тебя накрыло фиолетовой сферой и ничего, зато нам обоим досталось по самое некуда. Когда тут все рушиться начало, Птах туда ускакал, — Баюн кивнул в сторону левого прохода, — до сих пор не вышел, видать далеко умчался.
— А ты что ж?
— Как я тебя брошу? — погрустнел кот.
Сердце чародейки защемило, а на глаза навернулась предательская слеза. Приятно знать, что тебя любят просто так и готовы жизнь отдать. Неожиданно для себя она хлюпнула носом.
— Тем более что пользоваться собственным порталом я не могу, отсюда своим ходом не выберешься, а сила только у тебя.
"Ну что с ним делать? Неисправим… — Вздохнула про себя ведьма. — Сила… С чего это он взял?" И словно что-то толкнуло её изнутри. Как случилось, что магия опять воротилась к ней и сейчас бродила в крови, как молодое вино, ища выхода? Хотя нет, выброс силы уже был, если судить по преображенной пещерке, потому и не почувствовала сразу изменения. Опять кольцо? Людмила ощущала себя, как обреченный на казнь узник, узнавший о помиловании. Она стала прежней, стало быть, не все так страшно, как думалось, когда они нежданно-негаданно перенеслись внутрь Кащеева замка. "Бывшего замка… — от этой мысли стало теплее на сердце, — безнадежно мертвого Кащея… значит, все не напрасно, а теперь точно выберемся". Она решительно встала и кинулась к проёму, где скрылся Птах. Ведьма кожей чуяла смятение и горе бесенка, а пойдет кот за ней или нет, уже неважно.
Убыстряя шаг, Людмила шла по каменному коридору. Полумрак грота почти сразу же сменился непроглядной чернотой. Слабый свет сотворенного светлячка едва разгонял мрак, но чародейка знала, что эта тьма ей ничем не грозит, разве что неудачно расшибленной коленкой, но на такие мелочи она уже давно не обращала внимания — с тех самых пор, как рискнула отправиться
Издалека донеслось приглушенное хныканье. Людмила мысленно плюнула на возможное падение и понеслась, что есть мочи. Тоннель ощутимо сузился. Она плечами задевала стены, покрытые какой-то скользкой дрянью, и скоро уперлась в тупик. Слабый луч света выхватывал из темноты только шероховатую поверхность.
— Птах? Ты где? — ведьма со злостью стукнула кулаком по стене. Той чтО? Она каменная, а руке стало больно. — Вот паршивец…
— Я застрял, — донеслось откуда-то снизу.
Людмила опустилась на четвереньки. Ход заканчивался узкой крысиной норой, из которой торчали дрыгающиеся копытца бесенка. Чародейка ухватилась за них покрепче и дернула, что было сил. Бесенок заверещал и, словно пробка, вылетел наружу.
— Ты чего туда полез? — разгневалась вконец ведьма. Довел все-таки до белого каления своим своевольством. — А если б я не пришла? Кто б тебе помог, бестолочь? Сгнил бы заживо там.
— Там выход…
— Ну и что? Он не для нас. Пошли, горе мое, обратно.
Котофей решил не крутиться под ногами у рассерженной ведьмы — сейчас, когда сила вернулась к ней, так лучше вообще молчать и нишкнуть, от греха подальше, а время лучше потратить с большей пользой для себя, любимого. В том, что ведьма справится без его, кошачьей, помощи, Баюн нисколько не сомневался. Он уложил голову на подобранные передние лапы и деловито замурчал, чувствуя, как каждая клеточка его порядком заморенного организма отозвалась на живительные звуки, завибрировала в унисон с басовитым урчанием, обретая активность.
Баюн расслабленно прикрыл глаза: — "Люди не догадываются, как коты умеют восстанавливаться в экстремальных ситуациях, когда нет возможности поспать вволю. Девять жизней выдумали, и верят во всю эту чушь, думая, что мы мурчим от удовольствия. Если бы… Эти живительные вибрации даже глубокие раны затягивают и ломаные кости сращивают в несколько раз быстрее, чем… — От «самолечения» кота отвлекло смутное ощущение чужого присутствия. Котофей навострил уши: — А это что за новая напасть?" Он вскочил, крадучись обошел всю пещеру, настороженно всматриваясь в полумрак, ощупывая пространство чуткими вибриссами, готовый дать деру при первых признаках опасности. Вот только куда бежать он ещё не решил, то ли назад в тоннель, ведущий обратно, то ли в тот, в котором скрылся Птах. За этими тяжкими раздумьями и застала его вернувшаяся ведьма.
— Баюн, ты что?
От резкого оклика Людмилы кот испуганно сжался.
— Нашла все-таки, — напустил на себя прежний вальяжный вид котофей, глядя на жалкого, ободранного бесенка. — И где он был?
— Нам там не пройти, — сказала чародейка, — тупик, хотя Птах утверждает, что там выход. А я думаю, что если он там и есть, то только для крыс, если даже наш вертлявый дружок застрял.
— Тогда пойдем туда, куда я предлагал.
— Никуда мы не пойдем, — возразила Людмила, подталкивая бесенка к стене, — не видишь, совсем плохо ему.