Зеркало в старинном особняке
Шрифт:
— Богатырь какой нашёлся! — улыбнулся он. — Мал ты для таких тяжестей.
Крякнул и легко кинул мешок в коляску.
А потом написал расписку, отдал её Светлане Николаевне, поблагодарил ребят за работу и, неспешно объезжая деревья, поехал и пропал из виду.
«Что же я стою-то? — укорил себя Алёша, схватил пустой мешок, побежал на тарахтение мотоцикла. — Догоню! Сейчас догоню! Догоняю уже…»
Он поймал за руку лесника и выдохнул:
— Исай Никандрович!..
Тот остановил мотоцикл и встревожился:
— Чего стряслось?
— Я… вас… обрадую!..
— Радуй, — разрешил Исай Никандрович. — А то я стареть стал и давно по-настоящему не радовался. Радуй, парень,
Алёша привёл лесника к старому дубу, разгрёб палые листья. Попадались одиночные жёлуди. А горки-то не было! Может, место не то? Может, они глубже лежат?
— Ты чего роешь-то? — спросил лесник.
— Жёлуди припасены были.
— Много?
— Побольше мешка будет.
— Правильно, больше, — вспомнил Исай Никандрович. — Много больше! Я вчера поехал в обход. И вижу: тут что-то спрятано! Участок мой. Всё я должен знать. Всё проверить. Проверил: жёлуди! Отборные. Я их нагрёб полную коляску. Отвёз в лесничество. Оприходовал. Благодарность получил… Это всё ты один собрал? Вот ты меня, старика, и обрадовал. Сказал: «Обрадую». И обрадовал. А сам-то чего не радуешься? Думаешь, я их своим свиньям скормил? Ничего подобного! Все до единого пойдут на посадку. Вырастет по Каме лес, и будет он тебя помнить. Я сейчас про твои жёлуди учительнице расскажу и ребятам.
— Да не надо бы меня славить, Исай Никандрович! — попросил Алёша.
— Не надо?
— Нет…
— Смотри, парень. Дитя не плачет — мать не разумеет… Мы с вами ещё не раз встретимся.
За руку Исай Никандрович попрощался с мальчуганом и уехал.
А на душе у Алёши было хорошо: лес-то вырастет!
Он пошёл на поляну и, не доходя до неё, остановился. Ребят на поляне не было. Голоса их ухали по дубраве. Светлана Николаевна засыпала костёр землёй. А он всё дымился и дымился, живучий этот костёр, и, пока не погас окончательно, учительница хлопотала около него.
Она пошла между маленьких дубков, нагибалась, гладила их неприкасаемо и уходила на ребячьи голоса.
Пахло дубовой корой, так что вязало во рту, пахло прошлогодними листьями и печёной картошкой…
Зеркало в старинном особняке
Весной третий класс принимали в пионеры.
На автобусе вместе с учительницей Светланой Николаевной ребята приехали из деревни в город, во Дворец пионеров, который располагался в старинном особняке. Особняк этот два века стоял на улице Тойменской и не собирался стариться.
В прихожей дети сняли верхнюю одежду, хотели сложить её в уголочке, но Светлана Николаевна провела их в гардероб, велела честь по чести повесить пальто на вешалки и привести себя в порядок. Учительница оглядела каждого ученика в отдельности, тому поправила воротник, а этому пригладила вихры.
Была
— Никита, шнурок завяжи, — попросила она Никиту Трапезникова. — Да рубашку сзади заправь.
— Вы у меня всё замечаете, — ворчал Никита. — А у других ничего не видите… Ничегошеньки!
— Ладно, Никита, ворчать-то, — укорила Людмила Вдовина. — Ворчит, как старый старик. Ты же молодой!
— Да постарше тебя буду, — отозвался Никита.
— На много ли? — поинтересовалась девочка.
Никита закатил глаза к потолку, про себя посчитал и ответил с чувством:
— На одиннадцать дней!
Светлана Николаевна задержалась взглядом на Алёше, и взгляд этот был заранее придирчив. Вслух она ничего не сказала, а глаза её спросили: «Не подведёшь, Алёша?»
«Не подведу, — взглядом же ответил мальчик. — Как я могу подвести?»
По мраморной лестнице вслед за учительницей дети поднялись в зал.
Здесь было прохладно. Через высокие окна, округлые наверху, будто в кокошниках, лился свет и жёлтыми половиками лежал на паркете. Паркет был скользкий, как лёд, и Никита вдруг замахал руками, чтобы не упасть, схватился за Алёшу и едва удержался на ногах.
— Ты что? — спросил Алёша.
Но Никита ответить не успел.
В зал вошли комсомольцы-старшеклассники, а вместе с ними герой войны Борис Иванович Масленников — невысокий мужчина, с орденской колодкой и в красном галстуке, и при нём всякие разговоры смолкли.
Дети выстраивались в линейку.
— Смирно! — раздался голос Светланы Николаевны, и эхо троекратно повторило его. — Равнение на знамя!
Знамя дружины красно отражалось в овальных зеркалах и играло на солнышке тихим огнём. Алёша слышал, как всё быстрее и быстрее, колокольчиком колотится сердце, и толчки его затрудняют вместе со всеми в лад произносить слова Торжественного обещания. Мальчик старался изо всех сил, чтобы в общем хоре был слышен и его голосок, и, узнавая крепенький бас Никиты и напевный голос Людмилы, радовался Алёша, что он здесь не один, ребята с ним, и сообща получается громко и ладно:
— Мы, дети деревни Поспелово, вступая в ряды Всесоюзной пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно обещаем: горячо любить свою Родину, жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия, всегда выполнять Законы пионеров Советского Союза.
Хор смолк, и под потолком старинного здания пророкотало эхо. На Никиту напал кашель, но тут же прошёл, как только комсомольцы-старшеклассники, Светлана Николаевна и Борис Иванович стали детям повязывать галстуки.