Зеркало Велеса
Шрифт:
– Покажешь, как надо – сделаю.
Проверять опущенную под лед сетку оказалось совсем не трудно. После того, как на селение опустилась мгла, Энвин убрал маскировочную ткань, они закинули бердыши за спину, словно ружья – для этого-то ремень и служил, – и двинулись на озеро. Как парень ориентировался в темноте, Андрей совершенно не представлял – но лунки они нашли без труда, разбили в них лед.
– Бери веревку и трави, пока я тяну, – пояснил Эивнн. – Потом ты потянешь и затащишь ее обратно под лед.
Вот и вся хитрость. С одной стороны рыбак снасть вытягивает, раскладывает, проверяет, вынимает добычу. Потом
Внезапно впереди послышался истошный крик. Эивип ругнулся, бросил мешок, сдернул из-за спины бердыш, ринулся вперед. Новик тоже схватился за оружие. Но вот мешок подобрал: попробуй, найди его потом.
До дома бортника пришлось бежать метров двести. Им оказалось строение размером с пятистенок, с высоким цокольным этажом и несколькими окнами. Цоколь светлый, сруб темный, окна еще темнее – рассмотреть его снаружи подробнее Андрей не смог. А вот внутри горел огонь – небольшая масляная лампадка. Только теперь новик увидел остальных уцелевших жителей деревни. Помимо таких же молодых, как он, Энвина и Марты, здесь были двое мужчин – лет сорока, кудрявых, круглолицых, бритых, похожих друг на друга, и еще одна женщина немногим их моложе. И она самым натуральным образом рожала! Естественно, с криками и плачем.
– Хорошо, не днем, – опустил бердыш Энвин. – А то бы нас быстро вычислили.
Печь уже полыхала. Улов – шесть лещей, щуку и двух средних судаков – тут же уложили в топку, в сторонку от огня. Похоже, еды люди ждали с куда большим нетерпением, нежели нового дитя. Женщина страдала – но ее спутники постоянно поглядывали в сторону печи.
Крики усилились, начались роды. Мужчины по могали, принимая ребенка, Марта держала женщину за руку. Несколько усилий, сопровождаемых воплями, – и на приготовленной тряпочке оказался сморщенный, как черносливина, малыш, тут же недовольно заголосивший.
– Мальчик, – шепотом сообщила Марта. – Инни, у тебя мальчик.
– В честь такого случая ей полагается щука, – предложил один из мужчин. Никто спорить не стал.
Рыбу достали, поделили. Андрею достались судаки. Он быстро их проглотил и от усталости и приятного теплого чувства в животе уснул сидя, привалившись спиной к наружной стене.
Проснулся он уже на боку, от приглушенного, но яростного спора. За узким окном цокольного этажа, больше похожим на лоток для улья, опять светило солнышко, искрился снег. Благодаря этому и в укрытии было довольно светло. Инни покачивалась, прижимая к себе ребенка, один из мужчин сидел рядом с ней, обнимая за плечи, другой отбивался от нападок Энвина.
– Мы должны от него избавиться! – яростно требовал паренек. – Немедленно! Он нас выдаст! Нужно отнести его в лес и забыть. Нам сейчас не до детей!
– Как можно-то?! – шипел в ответ мужчина. – Это же дитя малое, невинное! Чем оно в твоих страхах виновато?
– А как оно кричать начнет, титьку просить, али оттого, что мокрое, – как его остановишь? Да нас по этому крику враз опознают!
– Тебе этих мытников мало, Энвин? Мало тех, что из иных детей появились? Хочешь и этого в нежить превратить?
– Но он погубит нас всех! Погубит! Марта, а ты чего молчишь? Скажи им, надо выбросить младенца!
– Я не знаю, Энвин, – отвела глаза девушка. – Он же не виноват. Сделаем еще одного мытника – на нас грех будет.
– Но он кричит! Он без вины, просто кричит! Кричит! Вякнет еще раз – и сюда тоже эти голодные твари прилетят. Пока вы тут думаете да гадаете, они в любой миг появиться могут. Выбрасывать его нужно. Немедля.
– Как выбрасывать? Как мы без детей? Тогда и самим жить ни к чему. Можно самим к мытникам уходить. Зачем жизнь наша, коли детей после себя не оставим? Чего ради мы тогда мыкаемся?
– Мы жизнь свою спасаем!
– Да зачем, если она все едино с нами прервется? Жизнь затем, Энвин, дается, чтобы в детях ее продолжать!
– Ты чего, Энвин, немецких сказок на ночь начитался? – не выдержал и Андрей. – Как можно ребенка маленького, беззащитного на съедение оставлять?!
– А тебя вообще не спрашивают! Приперся тут незнамо откуда, еще советы тут станет давать!
– Что?! – Сабля сама прыгнула Звереву в руку. Но Марта успела кинуться между парнями:
– Прекратите немедленно! Мало нас мытники истребляют, так вы еще затеяли друг друга убивать! Перестаньте! А ты, Энвин, видать, забыл, что именно за младенцев брошенных на нас Праматерь осерчала, кару наслала страшную. Хочешь еще сильнее ее озлить? Не будет такого! Никуда мы ребенка не бросим! С нами останется. И все!
– Но уходить отсюда надо завтра же, – буркнул паренек. Мы тут, как в котле – только сварить и съесть осталось.
Ребенок покачал головкой, неожиданно запищал. Инни торопливо дала ему грудь – мальчонка довольно зачмокал.
– Уходить надобно отсюда. К вороньей слободке уходить нужно, в лесу не так страшно, – решил Энвин. – Ночью и уйдем. Мы с чужаком за рыбой сбегаем, а опосля прямо к вам вернемся.
На Андрея он не смотрел, и новик спрятал саблю. Ему было странно, что взрослыми мужиками командует мальчишка вдвое моложе. Может, он из какого местного дворянского рода? Или единственный умелый рыбак, и от него зависит вся группа? Если приходится скрываться все светлое время, то на охоту или собирательство надежды нет, только на сеть. Хотя вокруг под деревьями наверняка с осени еще немало грибов, прихваченных морозом, едоков дожидаются.
Зверев выглянул в окно. От далекого озера к дому тянулась широкая полоса следов.
«Да-а, если мытники даже зимой, при таких подсказках, добычи найти не способны, они действительно невероятно тупы. Тварей, кстати, вроде не видно…»
Андрей прошел по подполу, в котором они сидели, поднялся на этаж выше. Здесь было тепло – как раз сюда через щели в подгнившем полу проникал от печи весь жар. Как следы былой сытой и покойной жизни стояли вдоль стен окованные железом сундуки, большой стол на многодетную семью, возвышались заставленные глиняными кувшинами полати. В углу пылился оставленный сгинувшей хозяйкой ухват. Богатый дом, бортники не бедствовали. Отсюда в лес детей наверняка никто не носил. Но кара рухнула на всех.