Зеркало Велеса
Шрифт:
К тому моменту, как они закончили, настал день – но всем страшно не терпелось испытать самострел в действии.
– Пробуем? – Энвин указательным пальцем ткнул стопор. Тот кувыркнулся со ступеньки, следом рухнул меток. Слега просвистела по направляющим и… Копье вылетело кз окна, вращаясь, как городошная бита. – Ну вот, я же говорил, ничего не получится…
– Этого следовало ожидать, – пожал плечами новик. – Ты видел хоть раз стрелу без оперения? Наше копье – это та же стрела. Давай так. Возьми любое полешко, отколи от него четыре тонкие дощечки. А я сейчас…
Андреи выскочил
На то, чтобы выскоблить в древках четыре глубоких паза, ушло больше часа. В пазы Энвин вставил дощечки, примотал веревкой из лыка и сам положил копье на направляющие, опустив одно из деревянных оперений в щель между жердями. Парни снова подперли доску стопором, поднатужились и поместили сверху мешок с железом.
– Повторим? – В этот раз палку толкнул новик. Система опять сработала, после громкого стука копье метнулось в окно и… долетело до самого озера, грохнувшись на лед.
– Есть! – Энвин хлопнул Андрея по плечу и тут же предупредил: – Пока светло, за копьем не ходи! Глупо, если сейчас заметят. Ночью я за рыбой двину, а ты все еще раз проверишь и веревку натянешь – у пасечника они есть, наверху где-то лежат. Договорились?
– Сделаю, – кивнул Зверев.
Хлопот в темноте оказалось изрядно. Поменять одну дощечку из оперения, самострел «насторожить», вбить в мерзлую землю гвозди, по которым должна скользить веревка, натянуть саму веревку поперек балки. Помимо прочего, он проверил направляющие, чтобы имелось свободное место между жердинами, срезал сучки, укрепил все места, где что-то лежало ненадежно.
Рыбак вернулся вскоре после полуночи с тяжелым кожаным мешком за плечом:
– Ну как, получилось?
– Все вроде, – пожал плечами новик.
– Готов попробовать?
– Да.
– Тогда мы с Мартой в сторонке, в лесу переждем, – поймал девушку за плечо Эивин. – Мало ли что? Зачем всем вместе пропадать?
– Нет, – вывернулась девушка. – Я останусь здесь! Я тоже хочу все увидеть.
– Ты пойдешь со мной! – повысил голос Энвин и поправил бердыш за спиной.
– Иди, – кивнул Андрей, – он прав. Глупо пропадать всем вместе, если не так что-то пойдет.
– Я останусь! – требовательно топнула она ножкой.
– Не нужно, – покачал головой Зверев. – Люди тут ни к чему. Здесь все должно работать само. Для того и придумывалось. Ступай. Одному мне будет спокойнее.
– Угу, – довольно кивнул Энвин. – Ты это… Рыбу оставшуюся ешь, отдыхай. Кричи, коли что. Мы не очень далеко укроемся. Успеха тебе, чужак…
Он обнял девушку и решительно увел ее за собой в темноту.
Новик, оставшись один, перекусил, потом лег спать – за хлопотами об этом как-то все забыли. А когда проснулся – за окнами уже вовсю сияло солнце. В свете дня Андрей еще раз проверил сооруженный наскоро механизм, добавил к сваленному на доску грузу еще пару увесистых чурбаков, после чего вышел на улицу, спустился к озеру и уселся на льду, поджав под себя ноги и положив на колени бердыш.
Разумеется, когда в мытниках возникла нужда, их не оказалось поблизости ни одного. Андрей сидел не меньше часа и успел изрядно замерзнуть, прежде чем в небе пронеслась одинокая фигура. Упырь решил атаковать его в лоб, и потому новик не стал ради пего даже вставать. Просто вскинул за секунду до столкновения бердыш, и разогнавшаяся тварь сама рассеклась на две неравные половинки.
Прошло несколько минут – на бреющем полете примчались еще два мытника, тут же спикировали. Того, что шел спереди, Андрей, вскочив, разрубил от макушки до ключицы, тут же сделал выпад подтоком в обратную сторону – и наколол на него второго хищника.
В небе началось шевеление – новик отступил к началу балки, остановился там. На телах убитых стремительно возросло число новых упырей, и все они, едва еда кончилась, ринулись на него. Зверев отбил первый напор широким взмахом, отступил на пару шагов, перехватил бердыш под обух и косицу, пропорол ближайших тварей. Кольнул влево, вправо, опять махнул, отсекая чью-то, коснувшуюся его лица, лапу. Отскочил, рубанул что есть сил, еще отскочил, ощутил острую боль в затылке, повернулся, вогнал острие бердыша в порхающего над головой мытника, еще раз резанул размашисто остальных и вновь отбежал.
Твари наконец-то остановились, принялись пожирать раненых и убитых. Андрей, пользуясь передышкой, перепрыгнул веревку самострела, отступил к самой двери и застыл перед ней. Какой-то глупый упырь заметил его и, вместо того, чтобы принять участие в общем пиршестве, ринулся в безумную атаку. Зверев изловил его кончиком острия, подрезая край перепонки, коротко рубанул в лоб – и мигом скрылся за дверью, которую тут же хорошенько подпер старыми кадками. В окне появилось лицо с матовыми глазами – новик ударил его подтоком в переносицу, потом рубанул по ключице еще одного монстра.
Вскоре мытники отступили – расселись по склону, на земле, перед домом, ожидая продолжения. Что это означало, Андрей уже знал: к нему в гости направился упырий царь.
– Вот проклятье! Ну, почему я без кольчуги? Почему не надел?
Он вздохнул, закинул бердыш за спину, встал перед окном, глядя на совсем близкое озеро. Стены оврага были не очень высоки, но обрывисты, без сильной нужды там никто не полезет. Значит, путь к дому у упырьего царя лишь один – оттуда.
Жирная сикарака появилась где-то через час. Зверев не столько увидел ее, сколько почувствовал. Почувствовал, как к нему приходит что-то новое, прекрасное, радостное. Он испытал жуткое желание кинуться навстречу неведомому счастью – и лишь огромным усилием воли подавил этот порыв. Разум еще контролировал тело, еще понимал, где ждет его смерть, а где спасение.
Андрей выглянул в окно. Упырий царь неторопливо полз, переставляя десяток толстых ножек, по льду озера. Вылез на берег, подошел ближе. Еще ближе… От веревки самострела его отделяло пять метров… Три… Два…
Тут он остановился – и Зверев понял, что пора выходить. Понял не разумом – сильная уверенность в том, что пора идти, заставила его действовать поперек рассудка. Сознание, логика кричали: «Не-е-ет!!!» – но тело разобрало сваленные кадки, сундуки, отворило дверь, вышло наружу и корявыми, неестественными шагами стало приближаться к царю.