Зеркальшик
Шрифт:
После того как заупокойный перезвон наконец отзвучал, Чезаре да Мосто ступил на берег. Вместо императорского экипажа Алексиос приготовил обычную повозку, которая должна была отвезти папского легата к вилле Киприана, резиденции для официальных гостей императора. Некогда роскошно обставленный дом находился позади императорского дворца. Здание знавало и лучшие времена, но это вряд ли помешало бы Чезаре да Мосто. Племянник Папы, ввиду отсутствия собственного дома, провел половину своей жизни на временных квартирах и не в лучших гостиницах и любил приговаривать:
Теперь же получилось так, что управляющий виллой Киприана — то ли потому, что ненавидел непопулярного дворецкого, то ли потому, что действительно поверил слухам о затонувшем корабле — не впустил невысокого итальянца и заявил, что высокородный Чезаре да Мосто, легат Его Святейшества папы Евгения Четвертого, погиб вместе с затонувшим кораблем, а дворецкий Алексиос попался на удочку одного из лжецов и проходимцев, которых тысячи на улицах вблизи от Золотых Ворот. Если этот уродливый гном — легат Папы, то он — султан Сулейман Ужасный.
И прежде чем да Мосто успел опомниться, недоверчивый управляющий позвал стражников. Алексиос и папский легат могли протестовать сколько душе угодно — Чезаре да Мосто очутился в темнице. Все произошло настолько быстро, что дворецкий не смог вмешаться.
Заламывал руки, Алексиос бросился к императору, сообщил ему о досадном происшествии и молил пощадить его. Мол, он ни в чем не виноват.
Сначала Трисмегист отрешенно слушал его, и Алексиос не ожидал ничего хорошего. Затем император громко рассмеялся — этот звук был настолько непривычным в этом священном зале, что сбежались придворные льстецы, а мальчики, сидевшие у ног Иоанна, бросились прочь из зала, крича:
— Спаси, Господи! Император сошел с ума!
Когда Алексиос наконец разобрался в ситуации и нерешительно присоединился к смеху, император подошел к нему и влепил своему дворецкому звонкую пощечину. Затем позвал стражу и велел им привести из темницы папского легата.
Чезаре да Мосто видел в своей жизни немало темниц изнутри, и краткое пребывание под византийской стражей испугало его меньше, чем могли ожидать император и дворецкий. Снова очутившись на свободе, папский легат меньше всего спешил засвидетельствовать свое почтение Иоанну Палеологу. Вместо этого папский легат отыскал зеркальщика и лабораторию, чтобы поглядеть, готов ли заказ Папы Евгения.
Да Мосто пришел с двумя сопровождающими, которые, однако, удалились по его знаку и встали на страже у дверей старой церкви.
— Вы наверняка слышали о том, что произошло, — начал Мельцер, представившись. — Мастера Лин Тао обвиняют в убийстве вашего досточтимого предшественника, Альбертуса ди Кремоны. Лин Тао задержали, теперь его ожидает казнь. Но я не верю в то, что он виновен.
— Где это произошло? — спросил посланник, очевидно, абсолютно равнодушный к судьбе Лин Тао.
Мельцер указал па темное пятно на каменном полу. Затем ткнул пальцем в возвышение:
— Нож прилетел оттуда, точный, как выстрел.
Чезаре да Мосто кивнул. Огляделся. Казалось, он был поражен расточительством, плавильными печами, производством бумаги и инструментами для литья.
— С тех пор как мастер Лин Тао исчез, предприятие стоит, — пояснил Мельцер, — и в этом также заключается причина того, что ваш заказ выполнен только наполовину. Следуйте за мной!
Зеркальщик пошел мимо грубо оструганных столов и полок, бочонков с глиной, слитков олова и свинца в находившийся напротив мастерской боковой неф здания, где лежали стопки бумаги в метр высотой. Мельцер взял один листок и протянул его папскому легату.
Тот проверил его с обеих сторон, плюнул на пего и попытался стереть текст.
— Вот это да! — воскликнул он. — Вот это да! Сколько же здесь таких индульгенций?
— Я полагаю, половина того, что заказано, то есть пять тысяч. Чезаре да Мосто прошипел что-то вроде «жадное чудовище», по, вероятно, Мельцер просто неправильно понял легата.
Да Мосто снова провел пальцем по листку. Наконец легат покачал головой и поинтересовался:
— И все это удалось вам при помощи искусственного письма?
— Конечно, господин!
— Вы можете совершенно спокойно признаться мне, если заключили сделку с дьяволом, мастер Мельцер! Мне совершенно все равно, — засмеялся Чезаре да Мосто, и его смех эхом отразился от стен.
— Я знаю, — произнес Мельцер, — что вы приехали, чтобы отвезти индульгенции в Рим. Но что мне делать? Лин Тао — глава всего предприятия. Он платит рабочим. Без пего ничего не работает.
Папский легат позвал одного из своих сопровождающих, который, словно только этого и ждал, тут же принес деревянный ящик и поставил у ног Чезаре да Мосто. Затем сопровождающий снова исчез. Племянник Папы опустился па один из многочисленных ящиков и попросил Мельцера присесть рядом. Затем открыл ящичек.
Золото! Ящичек был полон золотых монет. Столько золота Мельцер не видел еще никогда в своей жизни.
— Почему вы не продолжите дело в одиночку? — спросил да Мосто, глядя прямо в глаза зеркальщику. — Возьмите деньги! Здесь сумма, о которой Альбертус ди Кремона договаривался с мастером Лин Тао. А впрочем, индульгенции — это не к спеху.
— Верно ли я понимаю вас?
Чезаре да Мосто кивнул и прямо спросил:
— Кстати, вы играете в карты?
— В карты? Бог мой! В Майнце говорят, что карты — это молитвенник дьявола!
— Вот именно, — засмеялся да Мосто. — Именно это и делает игру столь привлекательной, если вы понимаете, о чем я.
— Нет, — сухо ответил Мельцер.
Папский легат, словно бы между прочим, произнес:
— Тоже хорошо. Нет, с индульгенциями спешить не нужно, с этими индульгенциями. Вы должны знать, что Папа, мой дядя, находится в таком состоянии… Я имею в виду, что дяде Евгению осталось совсем немного. Его время истекло.
Да Мосто указал на подпись па индульгенции: «Евгений Четвертый, первосвященник».