Зёрна
Шрифт:
Такая вот грустная история… Может быть, она и не имеет отношения к нашему разговору про иронию, но согласитесь, что в таком притворстве цветов на спичках или кирпича в картонной коробке подтекст слишком значителен, чтобы его можно было переварить спокойно.
Грубо говоря, это тоже своего рода «фига в кармане», по образному выражению другого моего знакомого, который любил развлекаться тем, что подсовывал своим гостям на тарелки резиновые сосиски и ржал во весь голос, когда они, любовно намазанные горчицей, выпрыгивали из-под ножей и вилок кому-нибудь на колени…
Это было вовсе не так смешно, как ему представлялось… И смешное и грустное — как нитки в спутанном клубке жизни. И разве не ирония судьбы в том,
Вот почему я из всех известных мне крокодилов предпочитаю крокодила Гену из детского мультика.
Ему не нужно никому угрожать своими зубами, потому что все знают, что он — крокодил.
Добрый, благожелательный, но все-таки…
ТРИ МИНУТЫ
Телефонная будка.
И в ней человек отрешенно
Что-то шепчет и шепчет —
Я вижу лишь спину его.
Три минуты прошло! —
Говорю я ему раздраженно. —
Три минуты прошло!» —
И стучу я монетой в стекло.
Только что я ему?
Он, прижав к уху трубку.
Продолжает шептать,
Словно нет тут вокруг никого.
«Три минуты прошло!!»
Кто-то вскинул решительно руку…
«Три минуты прошло!!!»
Две монеты стучат вперебой о стекло.
Обернулся он к нам,
Пробурчал что-то очень брюзгливо —
Дескать, что за базар?
И, естественно, нас понесло:
«Три минуты прошло!!!»
Женский голос ввинтился визгливый:
«Три минуты прошло!!!»
Три монеты уже штурмовали стекло.
Он, конечно, ушел.
Говорить ему так и не дали.
Что он мог сделать с нами —
Увы, ничего…
Взял я теплую трубку,
А в ней голоса умирали.
Три минуты и жили,
Три жалких минуты всего…
Ну, да что мне до них.
Если случай вдруг выпал счастливый —
Дозвонился впервые —
В такие края занесло!
«Три минуты прошло!»
Вновь услышал я голос визгливый.
Две монеты ударили разом в стекло.
Я, конечно, ушел.
Да и что мне еще оставалось?
Говорить не дадут.
Может, высадят даже стекло…
«Три минуты прошло!»
Словно вечность делили,
Не малость —
Три минуты!
А может, и меньше того…
Встал я в очередь снова.
За тем человеком, конечно.
Распирала нас злость —
Это ж надо, чтоб так не везло!
«Три минуты прошло!» —
Голос тут же я подал поспешно.
«Три минуты прошло!» —
Постучал он монетой в стекло…
ОДНАЖДЫ В ТЕАТРЕ…
Признание актера — исполнителя главной роли, которое следует за его концептуальным разговором с персонажем (в тексте — герой) во время последнего антракта.
…Случилась беда
после третьего акта.
Спросил у меня
возбужденно герой:
— А вам в самом деле
нисколько не жалко?
Ведь что-то же есть
у меня за душой?
— Конечно, — сказал я, —
есть много решений,
но мы, воле автора вопреки,
решили идти по пути
обобщений.
чтоб выполоть разом
все сорняки…
— Но я ведь живой?!
— Ты — лишь образ,
сужденье,
и наш режиссер
гениально сказал,
что суть не в герое совсем,
а в явленье,
и это явление я показал.
— А как же со мной?