Зерно богоподобной силы
Шрифт:
— Гм. А мне кажется, здесь пахнет подрывной деятельностью. Так что же он сделал с Элен?
— Не знаю, сэр. Я ведь пришел ее повидать. Мне кажется, она просто перенервничала. Вчера вечером она решила позабавиться и немножко поцапалась с Таббером. А он разозлился и проклял ее.
— Ты хочешь сказать, что этот шарлатан, этот вредитель с нелепым именем осыпал мою дочь проклятиями?! — снова вскинулся Фонтейн.
— Вовсе нет, сэр. Я имел в виду, что он наложил на нее проклятье.
Дженсен выпустил руку Эда и окинул его долгим оценивающим взглядом.
— Правда, сэр, — проговорил наконец Эд. Да и что он мог еще сказать?
— Ступайте за мной, юноша, — промолвил Дженсен Фонтейн и молча повел Эда к лестнице. Так же молча они поднялись по ней. Молча пересекли просторный холл. Наконец Фонтейн распахнул дверь и сделал Эду знак войти.
Элен Фонтейн лежала в постели. Волосы разметались по подушке, в лице ни кровинки, в глазах застыл ужас. Вокруг нее суетились два типа, по виду врачи, и сиделка в туго накрахмаленном халате.
— Вон! — взревел Дженсен Фонтейн.
Один из врачей вкрадчиво произнес:
— Мистер Фонтейн, я бы настоятельно рекомендовал вашей дочери длительный отдых и полную смену обстановки. Ее истерия…
— Вон, все до единого! — рявкнул Фонтейн, сопровождая свои слова энергичным кивком.
Три пары бровей взметнулись вверх, но, судя по всему, трио медиков уже имело дело с Дженсеном Фонтейном. Они поспешно собрали свои причиндалы и ретировались.
— Привет, Крошка Эд, — проговорила Элен.
Уандер открыл было рот, но не успел он ответить на приветствие, как вопль хозяина вынудил его прикусить язык.
— Элен!
— Да, папуля…
— Пора тебе выбираться из постели. Представь себе, что история попадет в газеты. Проклятие! Порча! Моя дочь в окружении лучших диагностов и психиатров Ультра-Нью-Йорка, потому что на нее, видите ли, наслали порчу! Вылезай из постели. Как это отзовется на моем престиже? А что скажут в Обществе, если просочится хоть слово о том, что один из его виднейших членов верит в колдовство?
Он стремительно обернулся, почему-то злобно зыркнул на Эда и выскочил из комнаты, как будто собрался штурмовать Эверест.
Эд проводил его взглядом.
— Как удается человеку, который весит не больше ста фунтов, производить столько шума? — задал он риторический вопрос, потом взглянул на Элен. — Что с тобой стряслось, черт возьми?
— Я вся чешусь. Сейчас, правда, нет. Похоже на аллергию или что-то в этом роде.
Эд долго смотрел на нее — как будто опустил в автомат десятицентовик и ничего не получил взамен.
— Когда ты чешешься? — наконец спросил он.
— Если пытаюсь наложить косметику. Достаточно чуть-чуть подкрасить
Эд взглянул на нее сверху вниз.
— Не будь идиоткой.
Девушка с вызовом ответила на его взгляд. До сих пор, если не считать вчерашнего вечера, он всегда видел Элен во всеоружии последних ухищрений моды.
Во всем, до последней мелочи. Только сейчас до него дошло, что в таком виде она, пожалуй, выглядит даже лучше. Может быть, когда она достигнет возраста Мэри Мэлоун, знаменитой теле- и кинозвезды, ей потребуется призвать на помощь достижения цивилизации, дабы дополнить то, что дала природа. Но сейчас, когда ей двадцать с небольшим…
— Ты сам же там был, — сказала Элен.
— Разумеется, был. Старина Таббер немного похлопал крыльями, покраснел, как свекла, и наслал на тебя проклятье. А ты поверила.
— Еще бы не поверить — ведь оно действует, — огрызнулась она.
— Не валяй дурака, Элен! Проклятье действует только в случае, если человек, на которого его наложили, поверит, будто оно действует. Это известно каждому.
— Отлично! Но в данном случае оно подействовало, хоть я в него и не поверила. Ты что же думаешь, я верю в проклятья?
— Выходит, так.
— Что ж, может, теперь и верю. А тогда не верила. И вот что я тебе еще скажу, Крошка Эд. Помнишь его пухленькую дочку и последователей, которые там собрались? Они верят в его силу — так они это называют. Они видели, как он проделывал это раньше. Помнишь, как испугалась его дочь, когда услышала, что он говорит во гневе?
— Они всего лишь кучка чокнутых.
— Ладно, ладно. С тобой все ясно. Выметайся отсюда. Я собираюсь встать и одеться. Только мне придется надеть самое простое из того, что у меня есть, понятно?
— Увидимся позже, — ответил Эд.
— Чем позже, тем лучше, — огрызнулась она.
Пришло время приниматься за подготовку следующей передачи.
— Соедини меня с Джимом Уэстбруком, да поживее, — сказал Уандер Долли, отойдя от ее стола и направляясь к своему.
— С кем? — переспросила Долли. Эд все никак не мог привыкнуть к ее отмытому лицу и пестрому ситцевому платью, не говоря уже о прическе «маленькая голландка».
— С Джимом Уэстбруком. Он несколько раз участвовал в нашей передаче. В телефонной книге он значится как Джеймс С. Уэстбрук.