Zero
Шрифт:
Меня вызвал начальник и, в присутствии подчиненных, зачитал приказ, что в связи с окончанием учебы мне присваивается звание лейтенанта. Затем вручил документы, но, ни погон, ни формы не дал. Также сообщил, что завтра я должен отбыть в распоряжение управления.
Вечером, собрав то немногое, что у меня было, что висело в шкафу, я сложил в сумку. Утром меня на машине отвезли до города, а дальше я поехал на метро. По адресу, куда я прибыл, находилось трехэтажное неприметное здание, где за дверью меня встретил офицер и, проверив документы, вызвал сопровождающего, который и проводил меня к дверям одного из кабинетов.
В кабинете был мужчина лет пятидесяти пяти, подтянутый, коротко стриженные волосы с сединой на висках. Одет
— Проходи, — предложил он стул за столом, и сам сел напротив, — я полковник Андрей Андреевич Ветров. На обозримое будущее ты поступаешь в мое распоряжение. Отдел, которым я руковожу, занимается разными операциями, разработкой или непосредственное участие, но есть и иные направления, но это если понадобиться узнаешь. Иногда официально мы инструкторы, оказываем помощь, как советники в других странах. Ты уже все, готов?
— Да, пока лишь не знаю, что буду делать.
— Успеешь. Я понимаю, что тебе хочется фанфар, хочется выпускного, формы, чтобы пройтись. Увы, этого нет. Форму тебе выдадут, когда будет необходимость, какую не знаю, по обстановке. Документы давай мне, себе оставь только паспорт. И на сегодня главное, — он подошел к столу, выдвинул ящик, и достал ключи, — вот ключи от квартиры, где будешь временно жить, — он назвал адрес, — а сейчас тебе три дня отдыха, а затем придешь ко мне.
Я взял ключи, отдал документы и, попрощавшись, вышел. Квартира, что мне выделили, была однокомнатной в многоэтажном доме. Обстановка самая необходимая. Идти никуда не хотелось, я лишь сходил в магазин за продуктами, приготовил скромный обед холостяка и остался один на один с телевизором. Было грустно. Я понимал, что время закрыло одну из страниц моей жизни, и я должен был писать свою историю с чистого листа. Что я имел? Пока ничего. Я ощутил свое одиночество, потому что за голы моей жизни не успел обзавестись друзьями, с кем бы мог встречаться. Может быть еще будут, но пока они где-то без меня. У меня не было друзей, это был большой минус, но не было и врагов, а это был большой плюс. Пока не было, но что-то мне подсказывало, что они еще будут, и их будет не мало.
Отдохнуть три дня мне не дали. На другой день вечером позвонили на квартиру и вызвали к девяти часам к Ветрову.
7
— Слева!
Я, еще не поняв смысл окрика, на одном животном инстинкте, который во мне жил, рухнул на горячий песок. Пули просвистели надо мной. Я среагировал только на звук голоса и мозг, не вдаваясь в подробности, дал мгновенную реакцию на сохранение жизни. Пули свистели, выбивая фонтанчики из песка, вокруг меня.
«Жив, снова жив» — мелькнуло в голове. Я не знал, кто предупредил, да и не важно, но мысленно поблагодарил спасителя. «Откуда они взялись» — билась в голове мысль. Было ясно лишь одно, нас здесь ждали, и только счастливая случайность, обеспечила мне возможность жить дальше.
К боевым операциям мне было не привыкать, уже полгода, как я нахожусь в горячей точке, а именно на войне. Дождавшись, когда с нашей стороны начались ответные выстрелы, чтобы подавить огонь и дать возможность уйти, я стал отползать, оставляя за собой след на песке. Подниматься было нельзя, так как мог оказаться под прицелом. По ту сторону были не дураки, и наверняка прикидывали, что я буду отползать. Но стандарты здесь не проходили, я стал двигаться по направлению к низине, но не там, где могли держать под прицелом место и можно достать пулей. Я пополз, в другом направлении, даже ближе к ним, где был не большой, но открытый холм, за которым было спасение. Там меня явно не ждали. Если мне удастся перемахнуть через него, используя фактор внезапности, я буду жить. А потом пусть бегут на мои пули. Итак, вот он холм, через который должен рывком перемахнуть. Я взял автомат в руку, чуть присел, приводя свое тело в живую пружину, прислушался. Выстрелы были одиночные и правее.
«Готов? — спросил я сам себя, — готов». Резким движением я выпрямился в прыжке, ноги оторвались от земли, и бросился вперед. Коснулся земли почти на вершине холма, снова резкий прыжок. Меня заметили, я услышал резкий крик, но разбираться, где противник, не было времени. Раздались выстрелы. Когда я вторым броском уходил с холма, то почувствовал боль в левой руке, но я уже был по ту сторону, и пули проносились выше.
Упав, не стал задерживаться, а пригнувшись, побежал вниз, к кустам, и, достигнув их, повалился. Боль в руке не утихала, и только теперь я мог себе позволить взглянуть на руку и расслабиться. Алое пятно растекалось по рукаву. Значит, все-таки зацепили. Вот не задача, только этого мне не хватало. Пошевелив пальцами, понял, что мышцы в порядке и не стал дальше задерживаться, а двинулся вперед. В это время услышал серию очередей и разрывы мин, значит, подоспело подкрепление. Вскоре я вышел в расположение правительственных войск, где мне перебинтовали руку и отправили в город, хотя я пытался остаться, чтобы собрать своих, но меня не слушали. Ранение было не опасное, пуля прошла навылет, не задев кости и мышц, но была потеря крови. Уже в городе я предстал перед своим непосредственным начальником — полковником Захаровым.
— Как ты? — вместо приветствия спросил он, кивнув на руку.
— Чуть зацепило, заживет.
— Что у вас там случилось?
— Я так и не понял сразу, но явно нас ждали. Когда ударил гранатомет, мы высыпали из машин. Одновременно со взрывом, нас начали обстреливать из автоматов. Я еще не успел упасть, как кто-то обозначил направление опасности, и это спасло мне жизнь. Действовали нагло, встали во весь рост и поливали нас пулями.
— Ладно, иди, отдыхай, завтра напишешь рапорт.
— Кто еще вернулся?
— Пока только ты.
— И все!
— Пока все.
Я вышел и направился в свою комнату, пройдя через внутренний дворик под палящим солнцем в другое здание. Поднялся на второй этаж и, открыв одну из дверей, вошел к себе. Жалюзи на окнах были опущены, защищая от прямого попадания лучей солнца, но все равно было душно. Включив кондиционер, прошел к холодильнику, достал бутылку виски, налил полстакана, залпом выпил и повалился на кровать. Потихоньку температура в комнате приходила к терпимой.
Я окинул взглядом свое жилье и вспомнил былое.
После того вечернего звонка, на другой же день меня отправили в Африку.
Тогда Ветров мне приказал:
— На сборы два часа, самолет вечером. Личных вещей не брать. Тебя там фактически и не будет. Учти, что все все знают, но фактически ты на родине, так что из ситуация выкручивайся сам.
И все. Через несколько часов самолет приземлился, и меня встретило знойное, палящее солнце. Разместился в квартале, где жили русские специалисты. Выделили комнату с минимум обстановки: кровать, стол, стулья, шкаф и холодильник.
Официально я числился в составе аэродромной службы в какой-то летной части на окраине заштатного маленького городка в своей стране, а фактически участвовал в боевых операциях на стороне правительственных войск, против повстанцев. Это была очередная война за власть, за территорию. Кто был прав, кто нет, я не задумывался, это было бесполезно. Ни по каким документам нас здесь не было. Я лежал на кровати, левая рука тихонько ныла. Полежав, я направился в душ и долго стоял, смывая пыль и физическую усталость. Из душа вышел в одних трусах, выпил виски и снова завалился на кровать. За время, проведенное здесь, я стал другим, а не был тем неопытным курсантом, тем наивным юнцом. По прибытии я познакомился со своим начальником, капитаном Севастьяновым, Димкой Севастьяновым. Мы вместе выходили в город, где, когда была возможность, сидели в тех местах, где было тихо. Пили крепчайший кофе из очень маленьких чашечек.