ЗГВ: горькая дорога домой
Шрифт:
Позже штаб группы переедет в старое гнездо Вермахта — местечко Вюнсдорф, где некогда в подземных бункерах располагался Главкомат Сухопутных войск. Здесь зрели замыслы захвата Европы, здесь были проведены первые военные игры для проработки зловещего плана «Барбаросса». Вюнсдорф почти на полстолетия станет столицей советских войск в Германии.
1-я танковая армия расквартировалась в Дрездене, 2-я танковая — ушла в Фюрстенберг, 3-я — в Магдебург, 4-я, которую переименуют в 20-ю общевойсковую, — в Эберсвальде.
Прославленная сталинградская армия Чуйкова,
Самая большая авиационная группировка — 16-я воздушная армия. На языке Геринга, «Западный воздушный флот» разместил свои 30 полков во всех землях Восточной Г ермании.
Интересно и то, что в составе группы было военно-морское объединение — Краснознаменная, ордена Ушакова Днепровская флотилия, которая комплектовалась из трех бригад речных кораблей.
Командовали этими объединениями и соединениями прославленные герои войны: Маршалы Михаил Катуков, Сергей Руденко, генералы Дмитрий Лелюшенко, Семен Богданов, Николай Берзарин.
Символично, что первым Главкомом группы был величайший полководец нашего времени Маршал Георгий Жуков. В марте 1946 года в руководство группой вступил Василий Соколовский. Потом пришли Василий Чуйков, Андрей Гречко, Матвей Захаров, Иван Якубовский, Иван Конев, Петр Кошевой…
На рубеже 60-х-70-х годов их сменили более молодые — Виктор Куликов, Семен Куркоткин, Евгений Ивановский, Михаил Зайцев, Петр Лушев, Валерий Беликов, Боре Снетков.
В войну они еще не командовали фронтами, армиями, дивизиями, но поднимали в бой батальоны, роты. Имели ранения, боевые ордена.
Последним Главкомом группы стал Матвей Бурлаков. Он оказался первым не воевавшим. Войну встретил мальчишкой, проводил на фронт отца, да так и не дождался обратно. Погиб боец Прокопий Бурлаков в сорок первом, в самом начале войны под Ленинградом.
Управление группой войск в Германии, этим поистине феноменальным образованием, не имеющим аналогов в мире, всегда считалось высшим эталоном военной, государственной, дипломатической зрелости военачальника.
Отсюда путь лежал в Министры Обороны (Маршалы Г Жуков и А. Гречко), в начальники Генерального штаба (Маршалы М. Захаров и В. Куликов), в Главнокомандующие объединенными Вооруженными Силами Варшавского Договора (Маршал И. Якубовский и генерал армии П. Лушев).
Случалось, в высшие эшелоны военной власти выходили и те, кто командовал в составе группы объединениями, соединениями. Так было с Маршалом В. Огарковым и генералом армии М. Моисеевым, которые в свое время возглавляли в ГСВГ дивизии, а позже пришли к управлению Генеральным штабом Вооруженных Сил.
Августовский путч 1991 года перепутал всю строгую, отработанную десятилетиями иерархию движения военных чинов. Неожиданно для всех Министром обороны СССР стал авиатор, бывший командующий 16 воздушной армией ГСВГ, потом Главком ВВС, Маршал Е. Шапошников.
Все остальные, кто стоял у руля группы, назначались заместителями Министра обороны, Главкомами видов Вооруженных Сил, направлений.
Не повезло только двоим. В должности Главкома ГСВГ умер Валерий Беликов, да горбачевским указом отправлен на пенсию Борис Снетков.
О жизни, боевом пути многих Главкомов группы написаны книги, кое-кто и сам подготовил и издал мемуары. Почти все они, может быть за исключением «Воспоминаний и размышлений» Жукова, вряд ли могут претендовать на объективность портрета военачальника.
Помню, мой отец, фронтовик, знающий войну не понаслышке, прочитав очередную мемуарную книжку, усмехаясь спрашивал, показывая на фотографию очередного маршала: «Куда ж его теперь? В божницу поставить, да молиться…»
Теперь уже, наверное, никто не создаст реальный и правдивый портрет Маршалов Василия Чуйкова или Андрея Гречко, Ивана Конева или Петра Кошевого. Ушли современники, носители правды.
А ведь хотелось бы, чтобы дети наши и внуки, изучая историю войны, видели в Маршале Жукове не только жесткого, а порой и жестокого военачальника (а именно такой образ полководца создали писатели и кинематографисты), но и человека весьма ранимого, с душой открытой добру и вниманию.
Представьте себе ноябрь 1945 года. Маршал Георгий Жуков — легендарный полководец, спаситель Европы в зените славы и чинов, пишет письмо английскому фельдмаршалу Монтгомери.
О чем это письмо? О значении Победы, о многочисленных заботах Главноначальствующего Советской военной администрацией? Нет.
О судьбах двух молодых советских парней Андрея Беспалико и Николая Ковриги, которые совершили преступление против немцев и были приговорены английским судом к смертной казни.
«Я хочу просить Вас, господин фельдмаршал, — пишет Жуков, — обратить внимание на чрезмерно суровый приговор суда.
Осужденным Беспалико Андрею в настоящий момент двадцать лет, а Ковриге Николаю — восемнадцать лет. К началу вторжения немецкой армии на территорию Советского Союза Беспалико был шестнадцать лет, а Ковриге — четырнадцать лет.
Физическое и духовное формирование их, как достойных и добропорядочных граждан, протекало в период тяжелой оккупации гитлеровцами районов, где они росли и родились, проводимой на их глазах… политики истребления мирного населения, а затем уже на территории самой Германии, куда они были увезены в качестве рабов. Это не могло не сказаться на психологии этих несформировавшихся молодых людей, возненавидевших немцев.
Осужденный Ковриго, имея пятнадцать лет от роду, добровольно ушел на фронт защищать честь и достоинство своей Родины, был ранен, взят в плен. Трижды бежал из немецких лагерей, пока, наконец, не попал в штрафной лагерь, откуда был освобожден нашими уважаемыми союзниками по оружию.
Этих тяжелых обстоятельств, в которых обвиняемые находились, росли и воспитывались, суд не учел, поэтому вынес им такую суровую кару — смертную казнь».
Дальше Жуков говорит, что он верит в этих молодых людей, из них вырастут достойные граждане, полезные для общества. И потому обращается к Монтгомери с покорнейшей просьбой: смягчить участь осужденных, заменив смертную казнь на срок отбывания в тюрьме.